– Все совершенно нормально, – продолжал он в отношении моего недомогания. – Скоро полегчает.
Через двадцать минут под нами проплыл еще один городишко. Я глубоко вздохнул и с надеждой спросил, не нужно ли нам садиться для дозаправки.
Лоттер ухмыльнулся:
– Эта красотка пролетает три тысячи километров на одном баке горючего!
– Далеко для такой малышки, – скептически заметил я.
– Что? – обиделся он. – Никакая это не малышка, это легкий пилотажный самолет RV7!
RV7, MAG7… Если еще в номерном знаке на грузовике Николы тоже есть семерка, можно надеяться, что скоро я сорву крупный куш!
Лоттер заметил отсутствие у меня воодушевления.
– Лучший сверхлегкий самолет в мире! – сказал он. – Его сконструировал Ричард ван Гринсвен. Максимальная скорость свыше 190 узлов, то есть примерно 340 километров в час, может перемещаться с крейсерской скоростью, может делать фигуры высшего пилотажа во всем объеме…
При словах «фигуры высшего пилотажа» мой желудок сделал сальто, и я спросил:
– Неужели сам ван Гринсвен? Что вы говорите!
Лоттер расхохотался.
– Все дело в скорости и высоте, – сказал он. – Внутреннее ухо подсказывает вам, что вы передвигаетесь страшно быстро, а глаза этого не фиксируют. Все равно как читать в машине. Почаще поглядывайте вниз, и скоро вам станет лучше.
Обещания, обещания…
Он снова заговорил по рации на своем непонятном летном языке:
– Кейптаун, «Ромео-Виктор-Сиерра» пересекает границу РПИ!
– «Ромео-Виктор-Сиерра», вызывайте Йоханнесбург-Центральный один два ноль запятая три, до свидания, – прокаркал голос в рации.
Я выключил звук и посмотрел вниз. Кару медленно, но верно сменялась вельдом. Лоттер оказался прав: через несколько минут внутренности у меня как будто улеглись на место. Мысли осторожно и медленно поплыли в сторону. К Эмме.
«Я люблю тебя, Леммер».
Она сказала это впервые.
Эмма и я.
Девять месяцев назад мы с ней понятия не имели о существовании друг друга. Мы были полными противоположностями, выходцами из разных миров. Она была крошечная, утонченная, решительная и хорошенькая, как эльф из детских сказок. Она была богата, исключительно богата, благодаря наследству, оставшемуся от отца-промышленника. Эмме очень хотелось найти давно пропавшего брата, и она подыскивала того, что защитит ее от опасностей, связанных с розысками. Телохранителем, которого Жанетт Лау приставила к Эмме, стал я. Я был полон сомнений, подозрений и скепсиса, потому что Эмма оказалась всем, против чего предостерегали меня мои Законы.