Так часто бывает: есть бабушки реальные, а есть номинальные. Вот для детей моего сына я номинальная бабушка. Я шлю им подарки на дни рождения и праздники, получаю по электронной почте их фотографии, иногда они приезжают с сыном в Москву на пару дней погостить – вот и все наше общение. Это плохо? Да, наверно, это плохо, но так сложилось и я ничего не могу сделать, чтобы эту ситуацию изменить.
Когда муж заболел, то сын приехал ко мне и прямо спросил, хочу ли я, чтобы он с семьей перебрался в Москву, чтобы помогать мне. Я отказалась. Чем он мог мне помочь? Вполне достаточно того, что наша жизнь в одночасье рухнула, когда мы узнали страшный диагноз. Не хватало еще и их срывать с насиженного места, лишать нормальной работы, отрывать его жену от семьи, с которой она очень близка, и которая оказывает ей реальную поддержку, помогая справляться с обязанностями работающей мамы двоих детей.
У меня замечательный сын. Он таким был всегда – серьезным, вдумчивым, ответственным. Я могла на него положиться еще в раннем возрасте: если он пообещал что-то сделать, то перепроверять его было не нужно. Он и сейчас такой по отношению к своей семье и ко мне тоже. Я знаю, что стоит мне его попросить, он тут же приедет, благо между нашими городами прекрасное сообщение. Я ни о чем его не прошу. Мне пока не нужно ни о чем его просить, и я надеюсь, что и не придется. Скучаю ли я по нему? Да, наверно скучаю, но это привычное состояние, пока еще не переходящее в патологическую форму. Переписка с ним, контакты в социальных сетях, телефонные звонки – мне этого хватает. А потом, у меня же есть Катя.
Катя всегда была любимицей моего мужа. Он, почему-то, очень хотел девочку, и, получив ее, такую славную, хорошенькую, совершенно потерял голову. Я очень боялась, что Саша начнет ревновать отца к сестре, но он тоже был от Катюшки без ума. Мы с мамой с нескрываемым удивлением смотрели как эти мужчины, большой и маленький, позволяют вить из себя веревки.
Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы объяснить дочери, что она – не королева, а мы все – не ее подданные. К счастью, я была довольно убедительна, потому что уже к школе она поняла свое место в нашей семейной иерархии. Но и потом в любых конфликтах с ее участием папа всегда был добрым следователем, а я – злым. Когда я выговаривала мужа за слишком лояльное отношение к дочери, то он только виновато разводил руками – «Красота – страшная сила!».