- Деревня …, - с долей сарказма процедил я сквозь зубы. – Так бы и сказал – уютное гнездышко местных элит …
Сталье с иронией взглянул на меня.
- Я понимаю – о чем ты. И для имперца это вполне естественно. Для вас непостижимым является тот факт, что возможно жить по-человечески, не занимая при этом высокого положения в обществе. Уверяю тебя – для всего цивилизованного мира это поселение является самой обычной деревней, где проживают люди со средним достатком, сторонящиеся городской суеты. У нас вообще не принято как-то кичиться своими доходами …
Я сконфуженно промолчал, осознавая ту пропасть, что лежит между сознанием цивилизованных людей и основной массой забитых и затюканных жизнью труди. Хоть сам я (вернее – прежний Арти) и жил на широкую ногу, ворочая миллионами долларов, но даже в Москве разница между элитой и рядовыми труди была колоссальна. А тут … И мне в очередной раз стало до боли обидно от того, что я являюсь «потомком понедельника». Живут же люди …
Чтобы хоть как-то отвлечься от грустных дум, я обратился к Роману:
- Ты живешь один?
- Нет, с сыном и его женой. Она, кстати, - уроженка Московской Империи.
Заметив мой изумленный взор, Роман пояснил:
- Еще совсем недавно, пару десятков лет назад, наши народы были тесно интегрированы. Действительно, тогда их можно было назвать братскими, как сейчас любит повторять диктатор Романовский. А сейчас мы имеем то, что имеем …
Коттедж Сталье находился на противоположном от въезда в поселок конце. Наконец, он остановил машину перед добротным трехэтажным домом.
- Вот мы и дома, - Роман с улыбкой указал на свое жилище, из дверей которого навстречу нам вышла молодая пара.
Ну, как молодая … Я все еще рассуждал категориями Андрея Короткова, который уже перешагнул за «сорокет». Молодой человек и его спутница, которую он обнимал за талию, навряд ли были моложе Арти (меня) более чем на пять-шесть лет. Парень шагнул нам навстречу и приветливо взмахнул рукой …
Без каких-либо «реверансов» Сталье познакомил меня с молодыми людьми, представив сыном своего друга. Парень, который протянул мне для пожатия руку, назвал себя Игорем. Улыбчивый и обаятельный молодой мужчина, ростом намного превосходивший своего отца. Кареглазый и темноволосый. И, тем не менее, во всем его облике отчетливо читалось то, что он – сын Романа. Возможно, дело тут было в выражении глаз и манере держаться.