– Закусывать надо, – с ехидной ухмылкой проговорил Женек. Ему
стакан пива явно помог. А от последующей фразы Витек застонал в
голос, хотя уже по другой причине. – А то, видишь ли, несчастная
любовь... Залить в вине... Лила Огненная...
– О-о! – Голова молодого парня все же оторвалась от столешницы с
расширенными от испуга глазами – Это что... Я вчера такое
говорил?!
– Ага, – расплывшись в злорадной улыбке, ответил Евгений.
Витек со стуком уронил голову на деревянную столешницу и,
опять громко застонав, решил умереть прямо тут, больше из-за стыда
за свои пьяные высказывания, нежели от головной боли.
– Да блин! – Опять взорвался Паша. Он и по жизни был весьма
раздражительным и сварливым. И с сильного похмелья все его
негативные настроения возвелись в «степень куба». – Миха! Нахера ты
нас в такую рань всех собрал?! Ладно эти оболдуи у Петровича
ночевали после вчерашнего, так похмеляться заодно! Но меня-то
нахера было вызывать? Мне и так Ленка уже всю плешь выела за
вчерашнее. А теперь и вовсе сожрет да тещу еще натравит, чтобы
доела!
– Есть разговор, – отозвался пятый мужчина за столом. В
нормальном состоянии ему можно было вполне дать свои года (немного
за тридцать). Но то, что он представлял собой в данный момент...
Вспомните, как выглядели ваши знакомые после трехдневного гуляния
на свадьбе, нового года или особо значимой даты в календаре.
Помножьте опухлость лица на два. Прибавьте краснющие глаза,
недельную щетину, лохматую прическу и мятую одежду... В общем,
сейчас он выглядел как «ваш» великовозрастный сосед алкоголик, дядя
Коля.
– О-о! – Взвыл Паша после ответа Михаила. – Ясень пень, у тебя
разговор есть!.. Миша давай ближе к делу, а? Ну нахера кота за яйца
тянуть, и так голова пухнет. Сейчас вот вообще не до драматических
пауз! Ты скажи еще, дело на миллион...
– Полтора, – вставил Михаил слово в раздраженный словесный поток
Паши. Тот запнувшись с непониманием уставился на товарища, и
переспросил.
– Что полтора?
– Дело на полтора миллиона, – уставшим голосом пояснил мужчина с
сильного похмелья. После этого над столом повисло молчание. Женёк
замер со стаканом пива у рта. Петрович, сложив руки на животе, с
чуть осуждающим взглядом смотрел на Михаила. Витек, немного
перекатив голову в сторону, не отрывая лоб от прохладной
столешницы, зыркал одним глазом на того же. А Паша закипал как
чайник. Губы сжались. Брови сошлись. Глаза расширились от
праведного гнева. Да и лысина стала сильно краснеть. И после
пятисекундного молчания он «засвистел» отборным матом, переходящим
на крик и угрозы!