– Вот моя берлога, – Толик развёл руки в стороны, – располагайся, жена.
– Жена, – повторила за ним Зилола и заулыбалась. – Мамы твоей нет дома?
– Мать на работе, Зилька. Вернётся к вечеру. Так что – хозяйничай. Давай пока ужин приготовим к её приходу? – Толик чмокнул Зилолу в припухшие от поцелуев губы, потёрся носом о её щёку и прошептал: – Мен сени яхши кураман…
– Толя, – Зилола поглядела на новоиспечённого мужа с долей укоризны, – ну, хватит тебе. Во сколько мама вернётся?
– Скоро уже, – отозвался Толик, глянув на часы, висевшие на стене, – через пару часиков прибудет.
– Эх, успеть бы. Шурпа быстро приготовится, а вот с самсой повозиться придётся, – озабоченно вздохнула Зилола, сняла с гвоздя, вбитого в притолоку, затёртый хозяйский фартук и принялась за дело.
Возле самого дома, у калитки, Анну встретил подвыпивший Штырь. Размахивая пустой бутылкой, он противно заржал:
– Ну, что Анька, в твоём семействе полосатиков прибыло. Когда прописывать девку будешь?
– Пропишу – тебя Штырь не спрошу, – в рифму ответила соседу Анна. – А чего ты там про полосатых говорил? Базарь давай.
– Ха, – хохотнул Штырь, – а тебя чего Толян с невесткой не знакомил? По глазам вижу, что не знакомил… Из этих она у тебя, Анька, которые на матрасы похожи и в тюбетейках… Ты бы гнала её в три шеи, а то не ровен час бритоголовые прознают, окна порасшибают или подпалят.
– Разберусь, – буркнула Анна и толкнула дверь.
В общем коридоре пропахшего гнилью барака витали запахи еды. «С руками видать девка, – подумалось Анне. Она остановилась перед дверью в свою комнату и замешкалась. – Что делать? Что сказать?» За соседской дверью послышались крадущиеся Наташкины шаги, потом заскрипели несмазанные петли и раздался тихий шёпот:
– Чего у вас там, Анька? Случилось чего? Ты чего перед дверью стоишь, не заходишь?
– Всё нормально, Натаха. Я сама разберусь, – не глядя на соседку сказала Анна и дёрнула ручку на себя.
Толик, завидев мать, мигом соскочил с табурета, на котором сидел, и приветливо заулыбался.
– Мамка, а мы тут с Зилькой ужин готовим – самсу лепим, – не получив ни слова в ответ, пожал плечами и спросил: – Ты чего, мам?
Анна молчала, только дышала часто-часто, словно загнанный в клетку зверь. Было видно, как хотела что-то ответить сыну, но никак не могла отвести глаз от полосатых шаровар невестки. Потом долго смотрела, как та, не смея поднять взгляда на новоиспечённую свекровь, неловко пытается отряхнуть припорошенные мукой тонкие пальцы. И только когда, задымилась разогревающаяся на плите сковорода, прошла сквозь кухню, отодвинув плечом стоящего на её дороге сына, и на ходу произнесла: