– А теперь, я полагаю, следует наладить коммуникацию. Заранее предупреждаю – я не репетитор иностранных языков, а всего лишь лаборант. Так что не суди слишком строго мои скромные познания в педагогике.
Как по календарю, первого декабря дождь сменился снегом. Правда пока он походил скорее на мокрую перхоть и мгновенно таял, едва коснувшись земли. Было около семи часов вечера, и я спешила домой. Хотя прошло больше двух недель, я до сих пор не свыклась с мыслью, что живу не одна.
Пока я была на работе, Морти безвылазно сидел в квартире: спал, слушал музыку, понемногу читал сборник детских сказок, который пару лет назад забыл мой племянник, когда мой брат с семьёй гостил у меня. С гордостью отмечу, что Морти оказался способным учеником: он уже мог составлять простые фразы и произносить их почти без ошибок, а его словарный запас стремительно расширялся.
– Привет, как ты? – окликнула я, заходя в квартиру и вещая промокшее пальто. Ответа не последовало, – Морти?..
Войдя в кухню, я увидела, что он смотрит на улицу, заворожено приникнув лицом к окну.
– Я сделал еду, – сказал он, спохватившись.
– Серьёзно? Я вроде не учила тебя пользоваться плитой.
– Я смотрел, как ты делаешь.
– Тогда спасибо. Горячая пища – это как раз то, чего мне сейчас не хватает.
Он кивнул и снова уставился в окно.
– Никогда раньше не видел снега? – спросила я. Он снова кивнул. Я даже не удивилась – от него всего можно ожидать.
– Красиво?
– Красиво?.. – переспросил Морти. Ах да, это понятие я ему ещё не объясняла. Да и как можно объяснить человеку, знающему меньше ста слов, что такое красота? Это в принципе неоднозначно.
– Ну… Красивое – оно для всех разное. Это то, что тебе нравится… Не знаю.
– Понятно, – коротко ответил он.
Взяв тарелку фасоли с сосисками, приготовленными Морти, я перешла в комнату и включила телевизор. Подросток последовал за мной. Случайно выбрав канал, я попала на передачу про жизнь муравьёв.
– Кто это? – спросил он, имея в виду муравьиных личинок.
– Ли-чин-ки, – как можно отчётливее произнесла я, – детёныши.
– Они их раст… рос…
– Выращивают? Ну да.
– Мы личинки, – неожиданно сказал Морти, – были личинками.
– Ты имел в виду «дети»? Вроде я учила тебя этому слову.
– Нет, – покачал головой Морти, – Личинки. Дети красивые.
Я долго пыталась понять, что он имел в виду. И тут меня осенило: из-за моего корявого объяснения слова «красивый» и «нравится» стали для него синонимичными.