Женщин он застал уже за столом, вокруг которого суетилась хозяйка. Ника болтала без умолку, показывая матери то трехцветную Верину кошку, то книжку, которую они с бабой Верой читали. Маша была бледная, худая, на лице одни глаза, которые сияли, когда она глядела на дочь.
– Ну вот, спаситель наш пришел, – Вера Степановна махнула Алексею, чтобы тот раздевался.
Алексей не успел отреагировать на «спасителя», как к нему подбежала Ника и за руку подвела к матери.
– Мама, это – Леша.
Маша подняла на него глаза. Наверно впервые она смотрела прямо на него. Когда он вез ее из больницы домой, то она молчала и смотрела в окно, а он тоже не знал, о чем с ней разговаривать. Сейчас он наконец смог разглядеть ее лицо и не назвал бы ее красивой, черты правильные, но не запоминающиеся, а вот глаза… Никогда не видел он таких грустных и одновременно прекрасных глаз.
– Спасибо Вам, Алексей, – просто сказала она, от чего он как-то засмущался еще больше.
– Все, все за стол садимся, Ника, тарелку Леше достань, – Вера Степановна постаралась закруглить эту неловкую сцену.
Все сели обедать, разговор шел про поселок, про то, как в нем устроена жизнь, про магазин, про автобус, словом, про те бытовые мелочи жизни, которые если не определяют всю эту жизнь целиком, то являются важными ее элементами, особенно если ты живешь в десяти километрах от райцентра, а на носу зима.
Ника закончила есть и отпросилась к телевизору смотреть мультики. Убедившись, что дверь за девочкой плотно закрыта, Вера Степановна посмотрела на Машу.
– Нам Ника сказала, что Валеру убили, но как получилось, что вы с ней оказались тут? Другого жилья что, нет?
Маша отрицательно покачала головой.
– Квартира за долги ушла, только этот дом остался.
– Но он же вообще не дом, а сарай! В нем же жить нельзя!
– Адвокат сказал, что можно, и что если я им квартиру не отдам, то они и меня с Никой убьют.
– Ясно, сволочь продажная! И деньги тоже все забрали?
Маша кивнула.
– Пока здесь можешь пожить, но нужно что-то снять в городе, здесь вам с Никой плохо будет, неудобно – помещение маленькое, удобств никаких.
– Они могут жить у меня.
Обе женщины посмотрели на Алексея, который до этого хранил молчание.
– Они могут жить у меня, если не испугаются жить с бывшим уголовником.
Маша молчала, пытаясь осознать, что он только что сказал. Алексей встал.