2. Глава вторая
Утро следующего дня обрадовало солнышком. Я открыла глаза, потянулась, улыбнулась… И резко, испуганно вскинула голову. Благодарная память услужливо развернула передо мной неприятную картину реальности, еще и нудная боль в виске напомнила вчерашний вечер, когда надо мной пел похоронные песни священнослужитель. И это еще не все. Был выстрел в грудь, в меня. Выстрел киллера.
Я приподнялась, крякнула и села на кровать. Настенное зеркало отразило чужую девчонку. Ну и разнесло же тебя, милая девушка. Я вздохнула, губы скривились в гримасе, а толстушка в зеркале, шмыгнув носом, уже решила зареветь. Пришлось и ее и себя резко одернуть.
- Хватит ныть, - рыкнула я и сделала попытку встать с кровати. Получилось. Голова слегка кружилась, ноги подрагивали, но не катастрофично.
Я медленно подошла к приоткрытому окну. Сразу за ним раскинулся небольшой садик. Что ж тут скажешь, в этой части вселенной, в неизвестном мне мире стояло лето, теплое, ласковое, с ароматами цветов и зреющих яблок, с раскидистой вишней, кустарниками акации…
Вдруг подумалось о загадках мозга, о чудесах подсознания и играх разума. Может быть, мне все это видится во сне? А сама я сейчас лежу под капельницами в реанимации, подключенная к аппарату жизнедеятельности?
Тряхнула головой. Нет, не похоже, ссадина на виске слишком очевидная, и ее боль принадлежит этому телу, этому миру, этой реальности. Где-то за высоким соседским забором прокричали дети. Я усмехнулась, на бредовый сон коматозницы этот мир не походит. Хотя, поживем – увидим.
Чуть подальше, за кустарниковой изгородью послышались голоса. Вглядевшись, я увидела крышу беседки, в которой разговаривали.
- Не болтай ерунду. Никто не заплатит за ее лечение.
- Но бандиты, которые стреляли в прокурора… Верита!
- Когда ты поумнеешь! Да перед нами даже не извинились. Кому интересна лавочница, случайно оказавшаяся на месте преступления.
Я застыла. В памяти опять всплыл вчерашний вечер, и голоса двух девушек. Они – сестры толстушки. Мои сестры… Нет, не мои, а этой девчонки, в чье тело я попала. И одна из них называла меня Маргери. Чудесатости. Я, Маргарита Свешникова, в этом мире имею тоже имя, слегка измененное, более аристократичное, благозвучное. Мар-ге-ри!
- Не хорони ее! - Восклицание прозвучало напористо, даже отчаянно.