Слушая Марка, я невольно задумался. Неужели мой замок такой же: с деревенским сортиром и клетью для пленников? А что если попросить Марка разыскать этот замок? Мне это раньше и в голову не приходило. За пятьсот лет камня на камне могло не остаться. Разумеется, найти свой замок я и не мечтал и, планируя поездку в Шато-конти, так далеко заходить не собирался. Но сейчас мне пришла в голову внезапная мысль, и я воскликнул:
– Марк, послушай! Есть один замок, в котором я хочу побывать. Мне рассказывали о нём много интересного, но мне неизвестно, где он.
– А ты знаешь сколько замков и крепостей в Германии? Только по берегам Райна от памятника кайзеру в Кобленце до столицы земли Майнца их больше полутора десятков. А в самом Кобленце, где Мозель впадает в Райн? От Кобленца до Рюдесхайма, туристической столицы меньше ста километров, но между ними сорок замков! И ещё есть река Мозель.
– Ну, тот замок сухопутный. Там, правда, рядом есть река. Она огибает замок, но это не Мозель и уж наверняка не Райн. Только я забыл её название.
– А река далеко от него?
– В пределах видимости, но замок стоит не на самом берегу. Может быть, метрах в двухстах. Она служила естественной защитой замка. А сам замок знаменитый и должен был сохраниться. Вы же умеете беречь старину. Я слышал, что он имеет несколько башен, из которых видно эту реку, и стоит не на возвышенности, а в низине, хотя его фундаментом является вырубленная скала. Если смотреть спереди, в высоту он кажется больше, чем в длину, а вокруг его обступают горы, поросшие лесом. Остальное, наверное, как у всех замков. Это всё, что я знаю.
– А название помнишь?
– Эльзебург, или бург Эльзе, но оно сто раз могло поменяться, если им стали владеть другие люди.
– Маловероятно. Здесь кампании по переименованиям не в духе национальных традиций. Ладно, мой дорогой историк, подумаем. У меня есть друзья, они подскажут. И в Интернете можно посмотреть. Жалко, что ты уезжаешь, я бы тебя кое с кем познакомил, с твоими коллегами, между прочим. К фестивалю вернёшься?
– Постараюсь, – вздохнул я.
– Давай собираться, нам скоро выезжать.
Добравшись до вокзала, я с помощью Марка нашёл свой автобус. На этот раз все места были заняты пассажирами, но теперь среди них не было ни одного соотечественника, и вокруг меня слышалась лишь сдержанная немецкая речь. Автобус покрывал расстояние до Ниццы менее, чем за сутки. Сбывалась мечта одинокого пилигрима о путешествии, в котором не знаешь, где будешь спать, что будешь есть, и каким транспортом придётся передвигаться. А самое главное, нельзя предугадать, кого ты встретишь на своём пути, – подумал я и вспомнил две первые строчки стихотворения Марии Антоновны. Марк пожелал мне скорого возвращения, и я заверил его, что через недельку-другую вернусь в Дортмунд. Мы договорились, что при необходимости созвонимся друг с другом. Мой друг помахал мне рукой и пошёл к машине. Но что-то подсказывало мне, что моя поездка будет гораздо продолжительнее, чем можно представить, и ни к какому фестивалю я не вернусь. Если вернусь вообще. Автобус тронулся. Я уезжал из одной чужой страны в другую. В никуда и ни к кому.