— Я ведь предупреждал Сеньку,
что купальный сезон завершился, вода ледяная, — отозвался другой, с
нотками досады. — Вот и схватили его судороги!
Меня вытащили из воды на
берег, крепко держа под руки. Сознание плыло, не позволяя осмыслить
происходящее. Внезапно чья-то сильная рука перекинула меня через
колено, животом вниз, и из лёгких хлынула вода. Я закашлялся,
мучительно отхаркивая речную жидкость, затем, встав на четвереньки,
обвёл мутным взглядом окружение. Рядом сидели трое юношей, каждому
не больше восемнадцати лет.
— Сенька, ты как? — спросил
один, с выпученными глазами и странно сплюснутой головой, словно
зажатой невидимыми тисками.
По его взгляду я понял, что
вопрос адресован мне. Какой ещё Сенька? Утром я был Коршуновым
Сергеем Фёдоровичем, солидным человеком, а не каким-то колхозным
мальчишкой.
— Сенька, садись нормально, —
не дождавшись ответа, вмешался второй, в потрёпанной кепке с
красной звездой, из-под которой выбивались непокорные кудри. —
Давай ноги разотру, чтобы до дома хоть дойти смог.
Ничего не понимая, я снова
огляделся. Широкая река текла неподалёку, за ней темнел лес, а с
этой стороны виднелись деревянные избы с антеннами на крышах, будто
сошедшие со страниц исторического романа. Неужели это какая-то
забытая Богом глубинка? Я отродясь не бывал в деревнях. "Отродясь"
— откуда в моём лексиконе такое слово? Может, это последствия
отравления угарным газом?
Я всё же опустился на влажную
землю и позволил парню растирать мои ноги. Странное чувство — я
откуда-то знал, что они мои товарищи, что мы вместе учились в
школе. Но откуда взялись эти воспоминания? Я впервые видел этих
юношей, всю жизнь прожив в городе.
— Сенька, только отцу не
говори, что случилось, — заговорил третий, с квадратным подбородком
и высоким лбом. Я, кажется, знал его имя, но не мог объяснить,
откуда.
— Именно, мы ведь отговаривали
тебя от купания, — добавил узколицый парень. Борька, точно, это
Борька. — Лучше обсохни сначала, потом домой иди.
Самое странное — они говорили
о моём отце, который давно умер. Это рай? Или я в коме после
спасения? Но на сон не похоже — пронизывающий ветер был слишком
реален, заставляя меня дрожать от холода.
— Парни, где мы? — спросил я,
всё больше недоумевая. — И что вы несёте? Мой отец давно умер, — на
моих губах застыла нервная усмешка.