– У меня и у Валентина Самуиловича, – уверенно ответила Конищева.
– Всего было два комплекта?
– Три.
– Где третий?
– Лежит в шкафу.
– Вы проверили?
– Да. Сейчас все три комплекта ключей в наличии.
– А когда вы это выяснили?
– Когда вы приезжали. В смысле… – она кратко вздохнула. – В день убийства.
Петр побарабанил по столу. А вдовица соображает. Даже слишком хорошо и шустро соображает.
– Скажите, у вас часто бывали в доме гости?
– Не очень, – пожала она плечами. – Валентин Самуилович вел в целом затворнический образ жизни, если так можно сказать. За все то время, что мы были женаты, у нас только два раза были гости – ну, знаете, чтобы много людей.
– Много – это сколько?
– Ну, человек пятнадцать, может быть. Один раз на юбилей Валентина Самуиловича, другой раз – когда вышла его книга.
– Книга по его профилю? Что-то по искусствоведению?
– Что-то по искусствоведению, да, – с легкой ноткой снисходительности ответила вдова. Ну, надо же, как мы умеем.
– А кроме этих двух случаев?
– Больше никогда. Только Виктор забегал иногда в гости.
– Он заранее предупреждал?
– Когда как, – снова пожала плечами она. – Иногда предупреждал, иногда забегал по случаю, когда бывал рядом. Валентин Самуилович очень любил Виктора и всегда радовался его визитам.
– Вы всегда присутствовали при этих встречах?
– Конечно, нет! У меня работа.
– Чаще присутствовали, чем нет?
Судя по лицу, вопросы Элину Конищеву стали уже утомлять.
– Скорее, чаще отсутствовала, чем присутствовала.
– Понятно. Ну и последняя тема, которая меня сегодня интересует. Скажите, по какой причине вы вышли замуж за Валентина Самуиловича Конищева?
– А почему люди вообще выходят замуж и женятся? – Петра окатили прямо-таки ледяным взглядом. Он явно ступил на запретную территорию, о чем Петру незамедлительно сообщили. Нет уж, деточка. Для следователя запретных тем и территорий нет.
– Не знаю. Я холост.
Конищева молчала, сверля Петра ледяным взглядом. Петр в ответ спокойно смотрел на нее.
– Вы будете отвечать, Элина Константиновна?
– Я вышла замуж, потому что хотела этого! – наконец резко ответила она.
– А почему хотели?
– Моя личная жизнь вас не касается! – на ее острых аристократичных скулах стал разгораться алый румянец.
– Увы, касается.
– Что вы там мне говорили про пятую статью? – тон ее был по-прежнему резкий. – Я имею право не отвечать на эти вопросы?!