– Ты еще раз сделаешь так со мной? – прерывисто спросила она после горячего поцелуя с привкусом вишни.
Нет, есть все-таки особая прелесть в том, чтобы нести женщину на руках в постель.
– Я с тобой еще и не то сделаю.
***
Утро, конечно, вышло слегка неловким – но в основном, потому, что Эле приспичило смущаться. Петру было, в отличие от Эли, не привыкать просыпаться рядом с женщиной – правда, он все же старался спать один, но не всегда получалось, особенно, если барышня бывала категорически настроена остаться у него на ночь. Не выгонять же.
Но с Элей просыпаться оказалось приятно. Ровно до того момента, как она шмыгнула за дверь спальни, не дав Петру спросонья всласть потереться твердым пахом о шикарную аппетитную попу. Ну, ничего, привыкнет, она девочка умная и сообразительная.
– Эля, ты меня покормишь завтраком перед службой? – крикнул он громко в сторону ванной.
Это был стопроцентно беспроигрышный вариант, потому что через пару секунд раздалось ее звонкое:
– Конечно!
Вот и правильно. Лучше о Петре заботиться, чем о всяких сопливых Поварницыных. Тем более, он, вполне вероятно, убийца.
***
– Эля, у меня к тебе будет просьба.
– Да. Какая?
Она все еще немного смущалась. И это особенно умиляло, если вспомнить, как она стонала и выгибалась ночью. Все же Элина – это сочетание несочетаемого.
– Если у тебя объявится Поварницын – немедленно сообщи мне. И запиши мой прямой номер, кстати.
У нее дрогнули губы, будто она хотела что-то сказать. Но смущение куда-то исчезло.
– Хорошо, – ответила она с самым благонравным видом.
Целовать ее перед уходом Петр не стал. Хотя хотелось. И она не стала. А это вообще безобразие. Придется провести воспитательную беседу сегодня вечером.
***
– Трезвонит же, Элина Константиновна!
– Что трезвонит? – Эля подняла от лица защитную маску, вытерла смятым платком лоб, щеки, шею.
– Телефон ваш трезвонит! – пропыхтел Ефимыч, закрывая печь. – Трезвонит и трезвонит, наверное, важное что-то.
Эля отбросила маску, прошла в соседнее помещение, взяла телефон. Первое, на что обратила внимание – время. Господи, она в мастерской торчит уже шесть часов.
А звонил ей Петр. Шесть раз. А вот и седьмой.
– Ты где? – раздалось в трубке короткое, резкое, без предисловий.
– В мастерской.
– Почему не брала трубку?
– Так я… работала, – Эля решительно не понимала этого резкого тона. Хотя что-то такое начало свербеть в голове. – Металл сегодня льется исключительно послушно, ну вот я и… Петь, у тебя все в порядке?