От такого бесцеремонного обвинения в том, что я на него якобы вешаюсь, щёки обжигает жаром.
— Чего ты добиваешься? — Сжимаю кулаки в бессильной злобе. — В крутого решил поиграть? Бледно получается! Не твой уровень, — язвлю, надеясь, как-то отвлечь его от трофея, разозлить.
Надеюсь, конечно, зря. Эмоций в Чалове меньше, чем в табуретке.
— Отвянь, — небрежно отмахивается он.
Готов в узел завязаться, только бы не уступить. Козёл.
— Так проваливай! — Указываю дрожащим пальцем на приоткрытую дверь.
И Яр уходит! Вместе с моим блокнотом.
— Стой!
Боже, зачем я нахваталась советов в интернете? Дневник должен был стать жилеткой, по принципу написала — отпустило, а не добавлять мне новых переживаний к уже имеющимся.
— Не можешь определиться? — Чалов медленно возвращается. Совершенно расслабленный, внешне абсолютно спокойный. Но мне всё равно кажется, что между нами от взаимных претензий воздух потрескивает. Я буквально на себе ощущаю бегущий по коже электрический ток. — Думаю, мы можем это исправить. Не вопрос.
Он становится ко мне впритык и опускает давящий взгляд на мои губы.
— Ты предлагаешь мне… — Яр проводит большим пальцем по моему подбородку, и я проглатываю слова. Наглые прикосновения сводного брата вызывают протест, но заставить себя шлёпнуть его по руке я физически не могу. С непривычки настолько тесная близость к парню меня шокирует. Обездвиживает как парализующий газ. — Да как тебе в голову такое только пришло? — голос пропадает тоже, разозлившись, выдавливаю из себя уже громче и яростнее: — Нет!
— Значит, не отдам, — произносит Чалов и сразу же саркастически выцеживает: — Не слишком-то и хотелось.
Я чувствую, как его слова ложатся короткими выдохами на моё лицо. Наверняка это тоже часть психологической атаки.
— Просто не будь скотиной и верни мой дневник, — пытаюсь говорить веско, но голос предательски берёт высокие ноты.
— Боишься раскрыть свои секреты, Царевна? Или страшно, что я тебя сейчас поцелую, и тебе это понравится?
Да как ему только в голову такое пришло?!
Сама не ожидая от себя, замахиваюсь с такой силой, что запястье взрывается болью, когда врезается в мужскую ладонь.
Он снова оказывается быстрее меня.
Чалов крепко удерживает в руке мою кисть, и я делаю мелкий шажок назад, повинуясь давлению напирающего тела.
— Ты нервничаешь. Неужели, я прав?