Позавтракал я на электроплите, яичницей с кусочками говяжьей
тушенки. После принял горячий душ, непозволительная роскошь для
советской деревни, но для меня необходимый элемент подготовки к
рабочему дню.
В колхозную контору я решил отправиться пешком. От дома до
центра села около двух километров. Я шел по просыхающей после
ночной росы дороге, вдыхая свежий воздух и наблюдая, как
просыпается совхоз «Заря».
Доярки с бидонами спешили на ферму, тракторист прогревал
двигатель дизельного ДТ-75, рыча и выпуская клубы черного дыма. У
магазина уже собралась небольшая очередь, завезли свежий хлеб.
Контора совхоза представляла собой одноэтажное кирпичное здание
с облупившейся голубой краской и выцветшим красным флагом над
входом. Внутри пахло папиросным дымом, чернилами и старой
бумагой.
Секретарша, полная женщина с крашенными хной волосами, уже
разливала чай в стаканы с подстаканниками.
— А, новый агроном! — улыбнулась она, увидев меня. — Михал
Михалыч вас уже ждет. Проходите, вон его кабинет.
Громов сидел за массивным письменным столом, заваленным
бумагами, и разговаривал с двумя мужчинами. Один высокий,
худощавый, с обветренным лицом и натруженными руками. Второй
приземистый, с густыми бровями и настороженным взглядом.
— А вот и наш молодой специалист! — Громов поднялся мне
навстречу. — Знакомьтесь, Виктор Алексеевич Корнилов, агроном с
московским образованием. А это Петрович, — он указал на высокого, —
бригадир полеводческой бригады, и Семен Кузьмич, главный
зоотехник.
Мы обменялись рукопожатиями. Рука Петровича была жесткой, как
наждачная бумага.
— Присаживайся, Виктор Алексеевич, — Громов указал на стул. —
Как раз обсуждаем фронт работ на ближайшее время. Самое время тебе
подключиться.
На столе лежала карта земель совхоза, выцветшая, с карандашными
пометками. Громов ткнул в нее мозолистым пальцем:
— Вот здесь у нас яровые засеяны, тут озимые, а эти участки, —
он обвел красным карандашом обширную территорию, — под парами
стоят. Третий год уже никак не освоим. Почва тяжелая, каменистая,
техники не хватает.
— И урожайность никакая, — буркнул Петрович. — Сколько удобрений
ни вноси, а больше двенадцати центнеров с гектара не выходит.
— С кормами тоже беда, — добавил Семен Кузьмич, поглаживая свои
густые брови. — Луга истощились, клевер не родит как раньше. А без
кормов какие надои?