Мы свернули налево и вскоре девушка остановилась перед дверью,
указав на неё.
- Вот твоя комната.
Я подошёл ближе. Там были накарябаны какие-то странные значки.
Подобные я вижу впервые. Хотя, вру. Нечто такое я уже встречал… Вот
этот значок похож на букву «Т», а этот такой же, но со странной
змейкой справа. Хм-м-м.
- Отдыхай, Тиан. – заявила спутница и сбежала.
Я бросил взгляд в быстро удаляющуюся спину. Для сна все как-то
необычно, если честно. Хотя, свойства мозга до конца еще не
изучены. Кто знает какие знания хранятся в моем? Я и сам могу быть
не в курсе.
Ладно. Сделав глубокий вдох и резкий выдох, я открыл дверь и
вошел в помещение.
Оп-па! А тут царит творческий беспорядок!
Разбросанные книги, скомканные листки, раскиданные по полу.
Чернильница упала на бок и из неё вытекла чёрная клякса прямо на
деревянный стол. Слева стоял платяной шкаф, а справа кровать.
Комнатка, а иначе я её назвать не мог, была три на два метра.
Напротив входа красовалось маленькое застеклённое окошко, больше
похожее на отдушину.
Чуть не споткнувшись об брошенную на пол вешалку, я дошёл до
него и открыл. Свежий воздух развернул лёгкие. Охренеть! Даже такое
мозг может нарисовать? Силён, бродяга! Виарщикам ещё десяток лет до
подобного, не меньше.
Надеюсь, моё тело в реальном мире в норме. Ну, а пока что я
наведу тут порядок. Терпеть не могу бардак. Сбросив пиджак на
неряшливо заправленную кровать, засучил рукава и приступил к
уборке.
Подняв с пола листок, развернул его. Ого! А это любовное письмо
в стихах! Я наконец-то смог перевести написанное, словно кто-то
подгрузил в него знания языка с дискетки, как в бессмертной
«Матрице».
Здесь владелец помещения признаётся некоей Грилетте в пылких
чувствах. Всё так красочно, но выглядит немного… неуклюже. Вру, не
немного. Твою ж! Испанский стыд, честное слово… «Тонкие перста
ласкают нежную ланиту…» Это что вообще? Я слов-то таких не знаю…
Видимо, Грилетта – это та каштановолосая.
Хотя, выходит, что я знаю значения этих вычурных слов, раз
сознание подобное создаёт. Ладно, пора за дело.
Спустя пару часов я смотрел на дело рук своих. Кровать была
заправлена идеально, а об острый кантик можно было обрезаться. Всё
лишнее я выбросил в ведро, чернила пришлось опустошить – они пришли
в негодность. Одежда была развешена по цветам. Оглядев помещение,
обрадовал себя порядком и законченностью форм.