– Царицу? Зачем мне царица?
– Уж я знаю зачем! – полуобнаженная девушка под ярким солнцем выглядела как самая прекрасная фурия на свете. – Можешь брать в плен сколько хочешь раадосок, но чтобы не смел смотреть на свободных женщин Кадма! Ты мой, понял?!
– Как скажешь, моя царица, – склонил голову Пескарь, и после этого Сана вновь оказалась в его руках.
5
Утро следующего дня выдалось облачным. С гор дул знобящий ветер.
Весь город собрался, чтобы проводить воинов, идущих на войну. Царь Тверд вышел вперед и изо всех своих могучих сил метнул вдоль дороги дротик. Метательное копьё воткнулось в землю и встало как влитое, предвещая удачный поход.
Сразу после этого пятьдесят воинов Города-в-Долине зашагали вперед, маршируя в ногу под боевой клич: «Хайи! Кровавые копья! Хайи! Щиты из дуба!..»
Впереди колонны шли старейшины: Рубач, Силач и Копьё, – и четверо посланников Кадма. За ними, выстроивишь по трое, шли воины города, каждый с копьём в руке и со щитом на левом плече. Замыкали колонну юноши, отправлявшиеся на свою первую войну.
Мужчины, провожавшие своих сограждан, напутствовали их пожеланиями победы и богатой добычи. На глазах многих женщин были слезы. Мать Пескаря тоже плакала, а Саны он нигде так и не увидел.
– Подойди, сын, – неожиданно позвал Пескаря царь. Тот остановился, недоумевая – колонна споро двигалась вперед, и он рисковал отстать. Но в конце концов послушался и подошел к Тверду. – Не бойся, нагонишь, – ухмыльнулся отец и протянул ему тяжелый на вид сверток. – Держи!
Пескарь принял подарок, откинул полотняный полог и задохнулся от восхищения. На кожаном поясе в деревянных ножнах, украшенных жемчугом и драгоценными камнями, лежал отцовский бронзовый меч. Прямой обоюдоострый клинок длиной в полтора локтя, более широкий ближе к острию и сужающийся у рукояти – словно очень сильно вытянутый буковый листок, с удобной, обмотанной кожей бронзовой рукоятью – наверное, главное сокровище царя.
– Бери и не говори ни слова, – поддержал сына Тверд.
Пескарь поставил в пыль щит, неловко прислонил древко копья к шее и, откинув плащ, опоясался мечом, и застегнул тяжёлую пряжку ремня. Подняв голову, он увидел удовлетворение в глазах отца. А позади него, вдалеке, меж двух крайних лачуг города – промелькнуло лицо Саны. Значит, все-таки пришла. Она бросила на юношу странный взгляд – не то гневный, не то испуганный – и снова исчезла.