То, что осталось от мертвеца, повисло на руке Марины.
«Бывшего» разделили пополам! Но, как и в случае с дождевыми
червями, это не значило, что он сыграл в ящик. Ведь эту игру, пусть
и с оговорками, «нечеловек» завершил уже давно… Сейчас он тяжело
выдыхал воздух, а его зыркалы замерли и смотрели в одну точку. В
глаза Марине.
Женщина уже не кричала.
Её вроде бы даже не особо трясло. Или она этого просто не
замечала. Кровь бурлила от адреналина и остальных вброшенных в неё
организмом веществ. Сердце бешено стучало, качая кровь и поставляя
химический допинг туда, куда нужно. В мышцы! Бей или беги!
Почти отнявшаяся рука начала отходить после того, как
разорванный «первый» ослабил свою хватку. Вместе с болью в
пережатую часть руки возвращалась кровь, и уже совсем скоро Марина
со стоном, но смогла двигать пальцами.
Половина «первого» впала в лёгкое беспамятство и не совершала
пока активных пожирательных действий.
«Собирается с силами?»
Странная тварь из соседней машины наколола на крюк одну ногу
«бывшего» и затащила в себя.
«Сожрала, гадость поганая, — подумала женщина. — Времени зря не
теряет».
Внезапно страшная мысль ворвалась в её голову:
«Это чудовище так, наверное, и Сашу убило! — на глазах Марины
навернулись слёзы. — Гадюшница вонючая!»
Злость захлестнула её!
Неуклюжими движениями, она левой рукой достала из кармана сырой
куртки свой маленький топорик. И перехватив его поудобнее, начала
колотить по голове «первого», всё ещё сжимавшего её руку.
— Кусок гнили мерзкой!
— От, — удар.
— Пу, — ещё.
— Сти! — снова.
Повторить!
«Неживой» человек полностью провалился в машину и лежал на
правом боку на коленях у трупа, который обосновался здесь раньше
всех. Старожил…
Сначала у неё не получалось. Марина попадала по голове «первого»
то обухом, то боковой стороной лезвия. Но злость, точнее желание
причинить боль твари и освободиться, помогла ей сообразить, как
нужно держать ручку и какой замах возможен в салоне машины.
— Хочешь ещё топорика, гад криволапый? — зло шептала она,
затравленно оглядываясь по сторонам.
Теперь женщина старалась наносить удары уголком лезвия в висок
«бывшего». Левой рукой бить было неловко, но правую всё ещё сжимала
тварь, поэтому выбора у Марины не осталось.
Тут, тук, хрусщь.
«Ага!»
Хрусь, хрусьщь.
Она пробила мертвецу череп, и теперь от виска до переносицы
чернела одна сплошная дыра. Со следующим ударом топорика пальцы
«первого» разжались.