Проводник мазнул по мне безразличным взглядом, я сделала независимый вид. В его глазах мелькнул чисто мужской интерес, но разглядывать он меня пристально не стал, как и заигрывать — не положено. Но и остановить не попытался, так что я выдохнула с облегчением.
Не узнал.
Я бы и сама себя не узнала.
Поднялась на борт незаметная серая мышка в балахоне, с невнятным зализанным низким пучком на затылке. А сейчас по ковровому покрытию дефилировала современная, по местным меркам даже несколько эпатажная, девица с густой копной каштановых кудрей, в брюках, облегавших зад на грани пристойности, и в кружевной блузке с множеством пуговичек. Нижний слой из шёлка телесного цвета создавал впечатление обнажённой кожи.
Жаль, косметики у Элис не нашлось вовсе, а заимствовать что-либо из обширного арсенала её матушки я побоялась. Лучше потом своё куплю. Не в глухую же деревню мы летим, раз там есть порт, есть и магазины. Пришлось пока что обойтись народными средствами — пощипать щёки, покусать губы.
Двигаясь в общем ритме и следуя за толпой, я безошибочно добралась до зала отдыха. Отсюда, если верить схеме, которую я успела от нечего делать изучить в каюте, можно было попасть в ресторан, салон для курения (ничего себе, на борту дирижабля-то!), панорамную галерею, бар и игровую комнату. Последнее меня заинтересовало было, пока я не заметила семейную пару, буксирующую в том направлении упирающегося отпрыска. Всё понятно. Никаких «одноруких бандитов» или карт, детский уголок с воспитательницей. А я-то уже настроилась растлеваться по полной!
Есть мне пока что не хотелось, так что я выбрала галерею. Там оказалось довольно прохладно — несколько окон открыли то ли для вентиляции, то ли для компенсации давления. Летели мы не слишком высоко, не знаю уж, отчего мы так долго взлетали. Густые пушистые облака проплывали мимо так близко, что их, казалось, можно было потрогать рукой. Внизу в прорехах виднелись расчерченные дорогами многоугольники фермерских угодий, стройные ряды домиков и нетронутые просторы дикой природы. Видно, что до перенаселения здесь ещё не дошло.
— Впервые летите? — раздался над моим ухом приятный мужской голос.
Я вздрогнула и отлипла от стекла, к которому прижалась носом как ребёнок.
— Можно и так сказать, — пробормотала себе под нос и, обернувшись, громче добавила: — Это настолько очевидно?