Твою мать. Это был не последний!
Рефлекторно бросился в сторону, разворачиваясь в прыжке и наводя
оружие на противника, но было уже поздно. Прятавшийся и не
показывавшийся ни разу мне на глаза браконьер выстрелил.
Боль.
Резкая, обжигающая боль в груди бросила меня на спину. Мир
качнулся.
Я рухнул, чувствуя, как ледяной холод стремительно расползается
по телу. Ноги мгновенно отнялись, а легкие судорожно хватали
воздух, которого вдруг стало невыносимо мало, каждый вдох — как
раскаленным железом по внутренностям.
Лежа на спине, я встретился взглядом с мутнеющими глазами убитой
тигрицы. В них ещё теплилась жизнь, но быстро угасала.
Прости, красавица. Не сумел защитить.
Один из тигрят, самый смелый, преодолел страх и подполз ко мне.
Ткнулся холодным носом в ладонь, жалобно заскулил. Я попытался
погладить его, но рука не слушалась.
— Малыш… — прохрипел я.
Где-то рядом истерично заорал раненый браконьер:
— Мы егеря убили! Нас посадят! Валим отсюда, быстро!
Послышался звук быстро удаляющихся шагов, треск веток… И
тишина.
Ублюдки свалили, оставив за собой смерть.
Тигрёнок всё ещё сидел рядом, крошечный, испуганный, не
понимающий, что его мир рухнул. Мать мертва, а я… я тоже ухожу. Он
останется один на один с этой безжалостной тайгой. Голодная смерть,
вот что его ждёт.
Темнота вязкой смолой наползала с краёв зрения, затягивала в
свой бездонный омут. Холод пробирал до костей, несмотря на летний
день.
Вот и всё, Василий, конец фильма. Не получится спасти заповедник
наш… А ведь сколько планов было… Мечтал расширить его, создать
настоящий ковчег, где каждый зверь, каждая птица чувствовали бы
себя в безопасности. Чтобы ни одна тварь браконьерская сюда нос не
сунула!
Поставить новые кордоны, создать научную станцию, проложить
туристические маршруты, но такие, чтобы не вредить, а просвещать…
Чтобы люди видели эту красоту и понимали, что её нужно беречь.
Чтобы вот такие полосатые комочки, как этот малыш, росли без
страха, зная, что их дом — крепость.
Не успел… Ничего не успел, мечты так и остались мечтами…
Последнее, что я почувствовал, это как маленькие коготки в
отчаянии цепляются за мою куртку, словно малыш пытался удержать
меня в этом мире, не отпустить.
Не получилось, дружок. Не вышло у меня… Прости.
***
Мои глаза распахнулись.
Белизна.
Слепящая, абсолютная, без единой точки, за которую мог бы
зацепиться взгляд. Ни верха, ни низа, ни стен, просто сплошное
бесконечное белое ничто.