Если до встречи с Ольгой мое настроение было на высоте, то сейчас было изрядно подпорчено, хотя я была не согласна с ее архаичными совковскими аргументами. Это раньше старородкой считали всех женщин, впервые рожающих после двадцати четырех, а сейчас эта планка сдвинулась, да и медицина улучшилась за эти несколько десятилетий, так что никакой проблемы в этом я не видела.
– Прости, Алевтина, – покаялась Оля и схватила меня за руки. – Просто ты же знаешь, ты у меня единственная сестра и подруга, я не хочу тебя потерять. А вдруг ты умрешь при родах?
– Ты специально сейчас меня стращаешь? Хочешь, чтобы я на всю жизнь бездетная осталась?
– Нет, конечно, нет. И не стыдно тебе про меня такое думать? Я, между прочим, одна тебя всегда поддерживала. Где сейчас все твои школьные и университетские подруги? Только я у тебя осталась.
– Ох, прости, Оль, я погорячилась.
Она была права. Все те немногие, с кем я дружила, как-то давно потерялись, но я об их потере не сожалела. Многие из них обвиняли Олю в каких-то глупостях, якобы она соблазняла их мужей, но я-то точно знала, что всё это не про Олю.
Наши родители жили на одной лестничной площадке, так как моя и ее мамы были родными сестрами, вот только разными по характеру. Она терпеть не могла изменщиков и любовниц, которые уводили мужей из семьи. Ее собственная мать, моя родная тетка, промышляла этим, и Ольга всё детство наблюдала за вереницей мужиков у той, так что к пятнадцати годам поклялась, что никогда не будет такой же. Даже своего шестилетнего сына родила от вдовца.
– Так что с беременностью? – спросила она у меня, когда мы обе немного поостыли. – Сохранишь?
– Конечно! О чем речь? Я сегодня вечером Давиду хочу устроить ужин дома, там и подарю ему тест в футляре. У нас же сегодня как раз годовщина свадьбы, я попросила его пораньше прийти.
– Ммм. Ты уверена, что стоит его отвлекать? У него вроде как контракт с немцами намечается.
В этом была вся Оля. Беспокоилась о нас больше, чем о себе.
– Ой, будет тебе. Хватит уже обо мне. Ты лучше расскажи мне, как Данил поживает?
Данил – ее шестилетний сын. Именно так я когда-то хотела назвать своего сына, но не срослось. Я бы могла упрекнуть ее в том, что она украла имя, о котором мечтала я сама, но я никогда ей его не говорила. Этот секрет знал только мой муж. А он бы никогда не рассказал ей мою тайну, хоть они и ладят, как зять и свояченица.