то, возможно, мы и поняли бы. Но теперь он уничтожен до основания. Он подобен отрицанию, которое незаметно зреет и копит силы в тени, а затем наносит самый больной удар. Скрытая злоба – это самая болезненная злоба. Никто из нас не готов к неожиданностям, какими бы храбрыми мы себя ни считали. Своеобразие неожиданности заключается в ее непредсказуемости. Скрытая же злоба действует на нее как магнит.
Сейчас человечество пребывает в кризисе, когда хорошее становится лучше, а плохое – хуже. Кто поймет, что путем исправления своего образа мыслей человек может улучшить свой мир и начнет этим заниматься, тот обретет в себе равновесие. Это и есть величайшее учение нашего времени, или ценность кризиса.
Всякое событие на жизненном пути оставляет отметину. Шрам же остается только от раны. Шрам является знаком непрощения. Кто прощает, у того шрамы исчезают. Если же не исчезают, то, значит, вы хотели получить результат, не прилагая особых усилий.
Люди дозрели до того, что начинают понимать, что же произошло. Через страдания стали понимать свою сущность, поработали с собой. Об отношении к истории я начинала говорить еще в третьей книге, то есть у вас, в екатеринбургском издании, это книги четвертая и пятая. Когда я начинала говорить в Эстонии, что нужно смотреть назад, на время Советского Союза, как на историю, и никого не винить за то, что произошло, что это всем нам нужно было для роста, для созревания, тогда я притягивала к себе очень болезненные удары, люди просто были не готовы понять это. А вот сейчас сходный взгляд предлагается в Эстонии и в газетах и на телевидении. И знаете, обычный эстонец не относится к России так, как об этом говорится у вас в средствах массовой информации – в очень черном виде. Это политика. А что такое политика, про это мы поговорим за эти три дня не один раз, только немного по-другому, с точки зрения стрессов, чтобы вы поняли, что делают стрессы с людьми. Я постараюсь за эти три дня дать вам то, что умею, и насколько позволит время семинара.
Вы видите, что я говорю медленно, от меня вы не услышите любезностей, но зато я умею говорить прямо. Как один русский сказал: «Ты говоришь, как Маяковский, – кулаком в лоб». Мне кажется, для вас это не чужой способ, и я не боюсь открыть вам то, что умею. Мы все-таки пока все свои. Такой возраст, как у меня, не позволяет быстро забыть прошлое. А молодость – это красивое время, все равно, когда и где она проходит.