Ленинградский фронт - страница 35

Королева Зинаида

Война меня застала на рабочем месте (я портниха), по радио услышала речь Молотова о начале войны. Примерно в конце июля – начале августа я уже была на оборонных работах в Копорье – копали противотанковый ров. Из Копорья нас отправили копать рвы в Петергоф (мы пешком добирались), а потом в Стрельну. В Стрельне ужас: гонят скот – ржание лошадей, блеяние овец, крики детей. Начальник наш сбежал, и мне пришлось руководить сотней рабочих. Рабочие там делились на сотни, у меня, по-моему, была одиннадцатая. Ров мы рыли зигзагами, на случай высадки десанта с моря, это примерно там, где Константиновский дворец. Мы ушли из Стрельны за два часа до того, как ее заняли немцы.

Потом я строила баррикады около Кировского завода. А затем работала по специальности – выполняла военный заказ: шила шинели, ватники.

Однажды мы с мамой пошли в Гостиный Двор. И в это время начался обстрел. Один снаряд попал в Гостинку – со стороны Садовой между первой и второй колоннами. Мама попала под этот снаряд, сзади нее женщине оторвало нижнюю челюсть. Мама за меня волновалась, она ее приставила к витрине и пошла меня искать. Мы перебежали Невский и переждали эту тревогу в бомбоубежище.

Юркин Григорий

Мы в начале войны размещались на Международном проспекте (сейчас Московском), в школе. Круглые сутки, днем и ночью по проспекту шли беженцы. Везли свой скарб на себе, на всем, что имело колеса: на тачках, детских колясках, велосипедах. Размещали их по всему городу: в спортивных залах, в пустых помещениях, а сколько прибыло точно – сказать никто не может.

Был такой случай. Чтоб бойцы не скучали, я установил турник прямо у двери. Был солнечный день, около школы собралась вся рота. На турнике показывают друг другу, на что способны. Тут солдат выходит из кухни и говорит, что в столовой все готово, можно заходить. Я построил роту и завел в столовую. Вдруг раздался страшный взрыв, вылетели окна вместе с рамами. Когда мы вышли из столовой, то на месте турника была глубокая воронка. Если бы на одну минуту позже позвали нас, то трудно представить, что бы осталось от нашей роты. Мы даже потом этого солдата благодарили.

Помню еще один случай. Там, где размещался батальон, стояли машины поливочные. «Голубки» мы их называли, по голубому цвету. Они очень здорово нам помогли. Мы к ним приделали довольно мощный пожарный насос, и наши «голубки» тушили пожары. Объявили воздушную тревогу, я взял снайперскую винтовку и встал рядом с землянкой. Смотрю, летит «юнкерс» со стороны Пулкова в сопровождении истребителя. Я в оптический прицел наблюдаю, но сбить «юнкерс» из винтовки – это практически невозможно. И я заметил, что от него падает бомба и летит прямо на меня. Ну, скорость падения бомбы примерно 50 метров в секунду, а высота примерно 400 метров, значит, в моем распоряжении было 4 секунды. Я бросил винтовку и прямо ласточкой нырнул в землянку. Представляете, я никогда даже не предполагал, что земля может так качаться. И когда я потом, оглушенный, контуженный, вылез наружу, смотрю – одна из «голубок» наших заброшена на мастерскую, кверху колесами лежит. Счастливая случайность, что остался я живой.