Результаты выпускного экзамена говорят о том, что наиболее успешно Лэйнг освоил греческий, латынь, английский и историю. Географию он не любил из-за неприятия ее учителя, с математикой тоже были проблемы. Он успешно учился до четвертого класса, затем, как он сам выражается, «впал в математическое слабоумие»: был способен производить арифметические расчеты, но всегда допускал ошибки и вообще не мог понять, что есть число. Это непонимание математики сопровождало Лэйнга на протяжении двадцати лет, пока он не познакомился с Джорджем Спенсером-Брауном и не понял, что те вопросы, которые его мучили («Что есть число?», «Можно ли извлечь квадратный корень из отрицательного числа?», «Отличаются ли 0 и 1 так же, как 1 и 2?»), как раз и являются предметом математики.
Во время обучения в средней школе шла вверх и музыкальная карьера Лэйнга. 30 марта 1944 г. в возрасте 16 лет он стал лицензиатом Королевской консерватории. Директор «Хатчи» с гордостью поздравил его с этим достижением перед всей школой на утреннем собрании учеников. В 1945 г. он стал ассоциатом Королевского музыкального колледжа. Он любил классику, но уже в школьные годы Джулия Оммер познакомила его с джазом, который тогда был на пике популярности. Чуть повзрослев, Лэйнг покупал пластинки, посещал джазовые концерты и вечеринки и иногда позволял себе наиграть какой-либо джазовый фрагмент. К классике, тем не менее, он всегда тяготел больше.
Наравне с музыкой одним из увлечений юного Лэйнга стало чтение. Из окна его комнаты была видна Гованхиллская публичная библиотека, крышу которой украшал каменный ангел. Для Рональда все годы юности этот ангел олицетворял мудрость, истину и дух свободы. Именно там, в этой библиотеке, он проводил долгие часы и целые дни школьных каникул. Так у него развилась любовь к книгам и желание их писать:
Я погрузился в бездны библиотеки, от «А» до «Z», после того как сломал левое запястье, долгое время носил гипс и не мог не только играть на фортепиано, но и бегать, играть в регби и гольф, гонять на велосипеде. Я читал. На этом пути я повстречался с Фрейдом, Кьеркегором, Марксом и Ницше. В том, что они писали, я находил беспокоившие меня идеи. Я испытывал безмерную благодарность по отношению к книгам, библиотекам, авторам этим книг, учредителям и организаторам публичных библиотек. Я хотел стать писателем, или, скорее, я верил, что я