Таким был Баку – теплый, интернациональный город у моря, своеобразное воплощение советской мечты, когда у людей не спрашивали национальности, а ценили за порядочность и верность слову. Поступать непорядочно было просто невозможно, не отдавать долги – немыслимо, предавать друзей считалось самым тяжким грехом.
Небольшие рестораны и кафе обычно работали до утра, настоящая жизнь начиналась в городе с заходом солнца и продолжалась до рассвета. На проспекте Нефтяников располагался книжный магазин, в котором проводилась подписка на собрание сочинений классиков, и многие старые бакинцы с удовольствием вспоминали, как горожане оставались ночевать прямо на улице перед магазином, чтобы утром записаться на понравившееся им собрание сочинений.
В этом городе ценили юмор и умели шутить. Особую гордость вызывала местная команда КВН, которая умудрилась в грандиозном финале двадцатого века победить непобедимых одесситов, доказав, что чувство юмора у бакинцев развито ничуть не хуже, чем в Одессе.
Может, поэтому мои детские воспоминания были такими светлыми и радостными. Мой отец Бахрам Салимов был главным режиссером местного театра, а моя мать – актрисой в этом театре. Несмотря на большую разницу в возрасте – отцу было уже далеко за сорок, а матери только двадцать восемь, – их это не пугало, они сошлись в начале шестидесятых, а в шестьдесят четвертом родился их сын – Ильгар Салимов, то есть я. Через два года появилась на свет и моя сестра – Натаван, которую назвали в честь известной поэтессы, ханши, жившей в девятнадцатом веке, чей памятник стоял в центре города.
Отец был весьма уважаемым человеком, его знали все горожане. Мы жили на том самом проспекте Нефтяников, где отец получил четырехкомнатную квартиру в большом красивом доме над аптекой, и ходили с сестрой в престижную шестую школу рядом с нашим домом. Сейчас понимаю, что это были лучшие годы не только для нашего города, но и для нашей семьи и вообще для многих бакинцев, даже не подозревающих, что именно произойдет с Баку в конце века. Мы все, мальчики и девочки, родившиеся в начале шестидесятых, высчитывали, сколько нам будет в двухтысячном году. Почему-то эта дата считалась особенно интересной, и всем было любопытно, что именно произойдет на смене веков. Мы даже фантазировали на эту тему. Многие были уверены, что к тому времени полеты на Луну и Марс станут регулярными и произойдут удивительные изменения в нашей жизни. Будущее виделось таким светлым и радостным.