Больше всего на свете Ланселоту вдруг захотелось узнать, а какой мир выбрал Артур.
Но он удержался. Сейчас это уже не имело значения.
Его меч излучал легкое сапфировое сияние. Будто гладь чистейшего озера в погожий день. Недаром владелец назвал себя Ланселотом Озерным.
А рядом, в прозрачной сфере, радужно светил изначальный клинок, готовый вот-вот принять в свою мозаику последний осколок.
– Быстро ты, все-таки, – изрек Мэтр. – Пятнадцати лет не прошло.
– Быстро, – согласился гость. – Мы начнем?
Кажется, хозяин тянул и тянул время, лишь бы не завершать эту сделку. Как будто его самого тяготила власть, что окажется в его руках, стоит лишь собрать все грани метамеча в единый клинок.
– Бедный Мерлин, – сказал хозяин. – Он перевернулся бы в гробу…
Мэтр повертел в руках договорную доску и пристально вгляделся в нее, будто ожидал, что какой-то текст проявится сам собой.
– Ваш основатель удостоился великой книги. А вот про вас даже комиксов не нарисуют.
– Перестань трогать основателя! – повысил голос Ланселот.
Мэтр вдруг, не говоря больше ни слова, изо всех сил швырнул доску о решетку камина. Закурился дымок погашенной осколком свечи. Испуганно дернулось пламя других. На стене перевернулось чучело совы.
– Зачем? – спросил Ланселот, когда чучело перестало качаться, как маятник.
– Не обязан давать разумных ответов, – Мэтр с удовольствием надавил на «разумных».
Сафьяновый футляр был захлопнут и пущен в камин.
– Пошел вон… рыцарь.
Делать было нечего. Ланселот поднялся.
– Стой. На посошок.
Никогда еще Ланселоту не было так стыдно.
Уцелевшие на ветвях листья, казалось, перешептывались со своими опавшими собратьями под тихим осенним ветром. Судачили за спиной рыцаря, выставленного с позором при малодушной попытке уйти от своего долга.
Причудливо ломались впереди одноэтажные улицы. За заборами часто попадались одинокие ели, будто Ланселот ходил кругами у дома Мэтра. Впрочем, так могло быть и на самом деле: он не думал, где идет. Однако никаких стражников и никакой магии поблизости не чувствовал.
Сквозь еловые верхушки мерцали звезды. Укоризненно поглядывал с неба Персей. Мол, что же ты, брат?
Лампа уличного фонаря зажглась неожиданно. Замигала нервно, с гудением.
Рыцарь словно пробудился.
Преграждая путь, высветились три фигуры. Высветились и двинулись навстречу. Потом опять остановились. Хотя Ланселот сразу же их узнал.