Мальчишки смеются, но послушно спрыгивают на берег.
Я вытаскиваю плот, отряхиваюсь, разворачиваю брюки. А пацаны
идут и мечтают.
– Мы будем рыбу удить! В центре пруда! И поймаем больше
всех!
– Ну так уж и больше всех, – смеюсь.
– А ты что, не веришь? Я, знаешь, какой рыбак? – задирает
подбородок Сашка.
Вот задавака!
– Какой? – смеюсь.
– Я за утро ведро красноперки поймать могу!
– Ну если только детское, – дразню его.
– Ах! – аж топает. – А давай соревнование!
– Что? Порыбачить? – удивленно смотрю на этих безбашенных
мальчишек.
– Ага! Кто больше! – щурясь, отвечает Сашка.
Ха! Они что, решили на слабо развести? Меня?
– Да легко! Куплю удочку, возьмем лодку… – улыбаюсь, глядя на
вдруг испугавшихся мальчишек.
Ага! Не ожидали?
– Только надо вашу маму спросить!
– Нашу маму нельзя! – начинает юлить Сашка. – Она работает.
– Мне – можно, – отрезаю уверенно. – Она на меня работает.
Действительно. Пора познакомиться с этой бесценной сотрудницей.
Меня уже любопытство разбирает.
И вдруг…
– Мама! – кричат близнецы и весело машут руками кому-то за моей
спиной.
Оборачиваюсь, и дыхание замирает в моей груди колючей ледяной
пылью. Во рту появляется горечь.
Замираю, не в силах пошевелиться. Мир рушится. С треском.
Пополам…
Смотрю в ее ошарашенные глаза:
– Мама? – еле выдавливаю из себя. – Ты?
.