— Я не буду пить, — говорю.
— Да, ладно? А мне кажется, ты сегодня уже пила?
— А с тобой не буду.
Решительно приподнимаюсь со стула, но он тут же толкает меня обратно.
— Сядь, я сказал. Будешь.
Господи, надеюсь, он не под наркотиками? А где Леонид? Другая охрана против него слова не скажет, ещё свяжут меня, если он прикажет. Леонид единственный, кто мог бы встать на мою защиту, и Дима, судя по всему, его отпустил. Что-то мне становится страшно.
Он разливает виски по бокалам и протягивает мне один.
— Пей, — приказывает.
Я пригубляю бокал, чтобы его не злить. Язык обжигает капля сорокаградусного виски, не разбавленного даже льдом. И ведь он знает, что я вообще не могу пить чистые крепкие напитки.
— Значит, ты подала на развод? — начинает.
— Отрадно, что ты заметил.
— Да, мне пришло уведомление на госулугах. Я его не подтвердил.
— Почему же? Мне показалось у тебя достаточно женщин и без меня.
— Я не хочу с тобой разводиться, — он одним глотком опустошает свой бокал. — Ты мне нравишься. В роли послушной домашней собачонки, разумеется, а не как сегодня. Но ничего, мы это поправим. Будешь носить мне тапочки в постель и зализывать прощение за своё плохое поведение.
Сглатываю. Никогда раньше он таким не был. По крайней мере, в открытую.
— Что ты несёшь, ублюдок? Какие тапочки? Я завтра же соберу свои вещи и перееду к маме. А если ты меня ещё раз тронешь, я позову охрану и вызову полицию.
— Сиди смирно, и я тебя не трону, — он подливает себе в бокал ещё виски. — И ты не вызовешь охрану, потому что она подчиняется мне, не позвонишь в полицию, потому что для этого нет повода, и даже не переедешь к маме, потому что я этого не хочу. Ну и, конечно же, никакого развода не будет по той же причине.
— Какая поразительная самоуверенность. Вот только совершенно беспочвенная. Мне плевать чего ты хочешь, я больше тебя не люблю и я всё равно с тобой разведусь. С твоим согласием или без. Ты не твоя подруга Маргарита — липовую справку о беременности не принесёшь.[1]
— Зря ты напоминаешь мне о Маргарите. Я от этого становлюсь менее добрым, что тебе не на руку.
— Что, не дала-таки?
— Лучше заткнись, тварь, и слушай меня, — он выпивает залпом ещё один стакан. — Ты будешь делать то, что я прикажу, тогда, когда я прикажу, и так, как я прикажу. Поняла?
— Я поняла, что ты хочешь меня в роли домашнего питомца, но я не поняла, почему я должна на это согласиться?