Мы снова приехали
на Лубянку. Мне оформили пропуск и мы пошли по коридорам и
этажам.
— Ну вот, — кивнул
Весёлкин и открыл дубовую дверь. — Заходи в мою берлогу, как
говорится. Чай или кофе будешь? Надо было заехать бутербродов
купить.
— Где в это
время?
— Да хоть в
«Интуристе». Ладно, что теперь об этом. Поголодаем. Так кофе или
чай?
— Кофе,
пожалуйста. Растворимый?
— Ну, а какой ещё?
Сахар надо?
— Нет.
Пока он возился с
чайником, стоящем на подоконнике, я осматрелся. Кабинет был
небольшим, похожим на кабинет Рахманова. Та же советская роскошь
деревянных панелей, рабочий стол, шкаф с папками. Приставной стол
для заседаний у Весёлкина был поменьше. Блин, прилепился этот
Весёлкин. Грабовский он, Грабовский.
Он поставил передо
мной чашку кофе и вазочку с шоколадными конфетами, а сам уселся на
своё кресло под портрет Железного Феликса.
— «Кара-Кум»,
«Белочка», «Летняя ночь». Угощайся.
Я отпил горячей
кисло-горькой жидкости.
— Кофе дрянь,
конечно, — усмехнулся Грабовский, — но ничего. Придёт время и кофе
у нас появится, как у нормальных людей, и товарное
изобилие.
Я
промолчал.
— Так как
вышло-то? — спросил он.
— Что вышло,
Алексей Михайлович?
— То, что ты
оказался связан с партконтролем.
— Так у меня же
отец там работал.
То, что Грабовский
рано или поздно узнает о КПК, я не сомневался, поэтому несколько
мыслишек заранее набросал.
— Это когда было?
— цокнул он языком. — При царе Горохе?
— Так точно, при
горохе. Отец мне письмо оставил. Я когда в армию уходил, мать
вручила. Там он написал, что хотел бы, чтобы я продолжил его дело.
Телефон был, имена. Я после Анголы на вас злой был.
— Почему? —
довольно искренне удивился Грабовский.
— Да… хрен его
знает, товарищ майор, — пожал я плечами. — Я, конечно,
понимал, что вы не думали, но послали-то меня в самую мясорубку. А
потом ни здрасьте, ни… спасибо в общем.
— Так не за
спасибо воюем.
— Это точно. Но я
подумал, что мне с вами не по пути. Что вы мутный тип…
— Мы вроде на «ты»
были.
— Да. А тут ещё
бульдог этот, Сёмушкин наехал. И тоже через тебя неприятность.
Подумал, нахрена мне это надо, вообще? Мне жизнь новую дали, а с
твоими заданиями никакого бессмертия не хватит.
— И что тебе в КПК
сказали? О чём спрашивали?
— Там нашлись
друзья отцовские, пообещали взять на работу, даже показали
какому-то шефу. Но я про такого не слышал раньше. С тех пор ни
слуху, ни духу. А спрашивали только анкетные данные. Не буду же я
им говорить, мол, так и так, мне двадцать пять лет, а разум у меня
из далёкого будущего.