Одна из них
приоткрылась и оттуда выглянула светлокудрая головка.
— Вы к
кому?
— Да… я хотел
спросить, Люся дома?
— А-а-а! Григорий!
Я вас узнала! Люся, Люсь! Иди скорей! Гость у тебя!
— Какой ещё гость?
— донёсся знакомый голос.
— А вот, посмотри
сама. Хороший гость. Симпатичный.
Блондинка
засмеялась и пропустила вперёд Люсю. Она вышла и увидела меня.
Увидела и будто на невидимую стену налетела, встала, как вкопанная.
Я улыбнулся, а она смутилась, покраснела и, от того что я увидел,
что она смутилась, покраснела ещё сильнее. И, в конце концов, я и
сам замер, будто кол проглотил. Единственное, что румянцем не
покрылся.
— Привет,
Люся…
— Привет, Гриша…
Ты… Ты выздоровел?
— Да, — пожал я
плечами… — Некогда болеть…
— Оно и
хорошо…
— Ну, да… Я знаю,
ты приезжала в больницу… с Алей…втиной…
Она снова
покраснела.
— Ты знаешь, я
сказать хотел. Объяснить как-то, чтобы ты не думала, что я… Сейчас,
подожди… Я хочу тебе объяснить кое-что.
Она хмыкнула и это
получилось у неё грустно и… в общем, сердце у меня
сжалось…
— Одним словом, —
продолжил я, — может, пройдёмся минут пятнадцать? Я тебе хочу
сказать кое-что.
— Ну давай, —
грустно пожала она плечами. — Я ведь тоже. Тоже хочу тебе что-то
сказать. И знаешь, здорово, что ты сам приехал. Правда. Я сейчас,
накину что-нибудь. Подождёшь?
Конечно, что ж не подождать-то? Это можно.
Правда почему-то слова эти неприятно царапнули сердце. С детства не
любил всех этих «нам надо поговорить» или «я должна тебе что-то
сказать». Почему-то, когда хотят сказать хорошее, так не
начинают.
Я вышел из общежития на улицу. Опускались
сумерки тянуло холодной свежестью. Скоро зима, Новый год,
оглянуться не успеешь, уже ёлку пора будет наряжать. Возьму маму,
повезу к дедушке с бабушкой. Здорово будет.
Застучали
каблучки, и из двери выскочила Люся. Она поправила на голове платок
и двинула в мою сторону, застёгивая пуговицы демисезонного
пальто.
Я улыбнулся,
невольно любуясь её тонкой и ладной фигуркой. Дурак был в
молодости. Тут такое сокровище под боком прогуливалось, а я на
Ляльку клюнул. Я покачал головой и усмехнулся.
— Что? — смутилась
она. — Почему ты смеёшься? Что-то с платком не так?
— Всё так, очень
даже так, — улыбнулся я по-отечески, как мне показалось. — Это я от
удовольствия улыбаюсь.
— И что это за
удовольствие? — как бы немножечко недоумённо нахмурилась
она.