– Мы по чуть-чуть, Глеб Андреевич, – уверил Семен. – И сразу баиньки. Ну, чтобы не было, как в песне: «и тогда наверняка вдруг запляшут облака…»
Судя по тому, как пальчики Катюши сжимали его руку, по поводу «баиньки» у Глеба назревали проблемы. Зал «Кентауруса» был вместителен, и тот, кто его спроектировал, имел толику представления о том, что такое дизайн интерьера. Гремела музыка, как ни странно, современная западная с уклоном в Леди Гага. Толпились люди у бара. Посетителей было битком, но зоркий Семен разглядел свободный столик в углу, махнул рукой, мол, за мной, в атаку, и первым начал продвижение. Белоснежная форма русских и американских моряков слепила глаза. Наши – в бескозырках, в отглаженных матросских воротниках, янки – в беретах. Все приветливо, дружелюбно. Поначалу настороженно косились друг на друга, что-то хмыкали, но постепенно таяли, обниматься еще не лезли, в вечной дружбе не клялись, но уже обменивались несложными фразами, подмигивали. У бара разбитной мичман Савельев в заломленной на затылок фуражке в компании парочки старшин уже братался с уоррент-офицером третьего ранга, пытался ему что-то втолковать, имея за душой лишь несколько английских слов, половина из которых была ругательной. На новоприбывших не обращали внимания, только Глебу подмигнул старшина первой статьи Ячменев, дующий пиво из гигантской кружки (явное наследие немецких колонизаторов). Платов добрался до «финишной ленточки», свалился за столик, оттоптав вытянутую ногу упитанного лейтенанта младшего ранга, который вальяжно сидел рядом и с презрением принюхивался к доставленной ему доске с морепродуктами. Обменялись односложными извинениями, младший офицер лениво улыбнулся, Семен смастерил сомкнутыми ладошками жест вай.
– Ишь как расперло от гордости за страну, – шепнул он Глебу. – Ну, прямо орел на вершине Кавказа…
Ждать официанта пришлось недолго. Между делом насладились зрелищем, двое штатовских матросов через столик, основательно нагруженные, но еще не буйные, две путаны с раскосыми глазами, явные уроженки Поднебесной. Столик был заставлен яствами и напитками. Матросы гоготали, проститутки хихикали и висли у вояк на шеях, непонятно, что они при этом видели, щелочки глаз были такими узкими, что туда не пробился бы и солнечный свет. Одной вдруг стало дурно, съела что-то не то, девушку вырвало, хорошо, не на колени клиенту. Держась за живот, она заковыляла к выходу, отмахиваясь от призывных воплей в спину. Моряк надрывно что-то кричал, потом откинулся на спинку стула и провалился в оцепенение.