Тони достал из кармана телефон и перешел в столовую, откуда мог наблюдать за мальчиком, не рискуя его разбудить. Набрав номер Карлоса, он оставил сообщение на автоответчике. Затем связался с Дуарте.
– Поговори со мной, о брат мой, – послышался голос Дуарте Медина.
– Думаю, ты уже знаешь, – сказал Тони.
– Разве может быть иначе?
– Где Карлос? Он не берет трубку.
– Его срочно вызвали на операцию. С ним не будет связи еще часа два. Похоже, он в курсе, но ты же знаешь нашего братца.
– Если пациент в нем нуждается…
– Да-да.
Может пройти несколько часов, прежде чем им удастся связаться с Карлосом – он специализировался на самых сложных операциях.
– Есть какие-нибудь мысли о том, как произошла утечка? – поинтересовался Тони.
В ответ он услышал злобное замысловатое проклятие.
– «Глобал интрудер» заполучил мою фотографию, когда я навещал нашу сестрицу.
Их сводная сестра, Элоиза, была дочерью короля Энрике и женщины, с которой у него был роман вскоре после приезда в Штаты. Энрике тогда еще оплакивал свою погибшую жену. Его мучило чувство вины, но, кажется, не настолько сильно, чтобы не прыгнуть в постель другой женщины. А потом она вышла замуж, и ее муж воспитал Элоизу.
Тони видел сестру только однажды, за несколько лет до того, как уехал с острова. Он тогда был подростком, а ей было семь лет. Теперь она замужем за представителем семьи, имеющей огромный политический вес и толстый кошелек. Может быть, она обрушила прессу на их головы ради дополнительного пиара для своих новых родственников? Дуарте вроде бы считает, что анонимность нужна ей не меньше, чем всем остальным. Но, возможно, он ошибается.
– Зачем ты ездил к Элоизе?
– По семейным делам. Это уже не важно. Родственники ее мужа тоже были там. Сноха Элоизы, жена сенатора, поскользнулась на причале. Я поддержал ее, дабы она не свалилась в воду. А какая-то репортерша сидела на дереве и все сфотографировала. Казалось бы, ну и что? Ее интересовали сенатор Лэндис и его супруга. Я так и не понял, как попал под прицел, но факт остается фактом. Мне очень жаль, что из-за этого пострадал ты.
Невозможно жить затворниками. В глубине души Тони всегда знал, что их разоблачение – только вопрос времени. Он сумел прожить четырнадцать лет под чужим именем, два его брата – еще дольше.
– Нас всех иногда фотографировали, – заметил Дуарте. – Ведь мы не вампиры. Но просто не верится, что она смогла вычислить меня. Какое-то дикое невезение.