Несколько мгновений Эйлин обдумывала его слова.
– Но ведь любой может промахнуться, разве не так?
Эйнджел смотрел прямо перед собой, губы его сжались.
– Ты не глупа. Но нет, промахиваются не все. Есть люди, которые не промахиваются никогда.
– Что за люди?
Он закрыл глаза.
– Люди, с которыми ты, слава богу, никогда не встретишься. А теперь кофе.
– Нет.
– Эйлин…
Он пытался давить на нее, а она устала от этого еще в той, прошлой своей жизни.
– Я не собираюсь терпеть это…
Эйнджел посмотрел на нее.
– Прости, – сказал он тихо. – Ты права. Я перегнул палку. Пойдем в дом, я объясню, что имел в виду. Но сначала я хочу, чтобы ты пообещала мне кое-что.
– Если смогу.
– Пообещай.
– Эйнджел, я не знаю. Ты не сказал мне, что я должна пообещать.
Он фыркнул:
– Разве? Пообещай, что позволишь мне заботиться о тебе и Аароне. Сонни знает, что я могу это сделать. Ты мне веришь?
Могла ли она согласиться на это? Эйнджел ничего не знал о Чаке и связанных с ним проблемах. Или Эйнджел намекает на то, что мог бы стать для нее больше чем другом? Нет, какая же она дура. Он просто предлагает ей помощь.
– Да, Эйнджел, я тебе верю и знаю, что ты сможешь о нас позаботиться. Приятно, когда можешь на кого-то положиться, хотя я вовсе не слабый цветок и постоянная опека мне не нужна.
– Обращайся, когда понадобится, я рядом. Пойдем.
Эйлин уже бывала в доме Эйнджела, когда Аарон познакомился с Сонни. Тогда этот дом напоминал скорее декорацию к фильму ужасов – повсюду паутина и пауки, на полу пыльные ковры.
За прошедшие месяцы Эйнджел успел основательно преобразить свое жилище: он выбросил старые ковры, убрал паутину, заменил разбитые стекла в окнах. Эйлин прошла через большой холл, мимо лестницы, и вошла в гостиную. Из того, что она увидела по дороге, ей стало ясно, что Эйнджел вложил в этот дом много сил и средств.
– Ну и как тебе? – спросил он и включил свет.
Стены цвета карамели, блестящий дубовый пол. В углу сложены строительные и отделочные материалы, накрытые куском полотна. Единственной мебелью в комнате была огромная круглая кушетка с розовой, местами потертой обивкой, явно антиквариат.
– Замечательно! – похвалила Эйлин. – Ты уже так много сделал. Поздравляю.
Эйнджел улыбнулся. Она никогда не видела у него такой улыбки – теплой, мальчишеской.
– Присядьте, мадам. Прекрасно смотришься на этой кушетке. Я решил оставить ее, уж очень она тут к месту.