От его дыхания, опаляющего мою кожу, по шее и спине побежали мурашки, а я от страха отпрянула от наглеца, позволившего себе думать про меня такие неприличные вещи.
— Что ты такое говоришь? — вытаращив испуганно глаза, выпалила я.
Отскочила от него, словно от огня, и чуть не сгорела от стыда, когда он громко рассмеялся. Правда, хохот быстро сменился стоном. Я тут же спохватилась, вспомнив, зачем вообще подходила к мираклу. На этот раз я медленно обошла его, встав за спиной. Аккуратно сняла повязку, на которой уже стали проступать капли синей крови.
Когда я стала обрабатывать рану, Кенарт шипел и что-то рычал на незнакомом языке. По крайней мере, я этих слов раньше никогда не слышала.
— Очень больно? — спросила я, не в силах промолчать.
Хотелось пожалеть страдающего мужчину, прижаться к нему и прошептать слова утешения. Вот только правила приличия не позволяли мне совершить подобное. Я снова поправила наложенное накануне крепление и затянула его потуже, чтобы при неосторожном движении крыла перевязка не могла сползти, и рана снова не открылась.
— Да, я не привык к такому, в Сорендале давно решена проблема обезболивания, — сказал Кенарт, оглядываясь.
— Правда? У вас есть какие-то снадобья для этого? — удивленно уставившись на собеседника, спросила я.
— Да, у наших врачевателей много чего есть, — вскользь ответил он.
— Правда? Они далеко ушли от наших, — заметила я, не понимая, почему у нас нет таких лекарств.
— Им приходится, по нашим законам воин может умереть только в бою, — ответил Кенарт, чем крайне удивил.
— Почему в бою? А как же старость? — спросила я, хотя хотела задать еще тысячу вопросов по этому поводу.
— Ты когда-нибудь видела старого миракла? — усмехнувшись, спросил Кенарт, отвлекаясь от боли в крыле, что не давала ему покоя.
— Нет, ты первый миракл, которого я видела. Ты разве не знаешь, что нам запрещено на вас смотреть? — возмущенно спросила я, закончив перевязку.
— Ах, точно. Я и забыл. Ну, в любом случае, даже если ты попадешь в Сорендал, не найдешь ни одного старика, — хитро улыбаясь, заметил он.
— Почему? — снова задавала я вопрос, не понимая, к чему он клонит.
— Потому что мираклы не стареют. Мы бессмертны, то есть не можем умереть от старости, как я уже сказал, мираклы могут погибнуть только в бою.
— О каких боях ты вообще говоришь? — спросила я, не понимая, к чему он клонит.