Мои двадцать один, академический бал и он, мой будущий муж, лорд Дарквэл. Ты показал мне, что такое любовь, я отдала тебе свое сердце, а ты его так безжалостно растоптал. Почему? Еще недавно все было прекрасно!
– Где она?! – доносится из коридора голос супруга. Такой злой, будто он готов меня убить. За что? Это ведь не я нас предала! А он!
– Мэл! – дверь распахивается так резко, что с грохотом бьется об стену.
Смотрю вся в слезах на мужа, и молю богов только об одном. Пусть он объяснит, что все это было ошибкой. Не знаю, как, но пусть! Пусть уймет эту нестерпимую боль!
– Какого гоблина ты шастаешь по ночам?! Тебе положен полный покой, ты его убить пытаешься?! – рычит он, указывая на мой живот, который я закрываю в защитном движении.
Тело пробивает дрожь, потому что такого Рида я никогда еще не видела. Будто другой человек. Будто не мой муж! Мне кажется, или я вижу презрение на его лице?
– И это ты мне говоришь? – глотаю слезы. – Пока мое тело прожигают печати, и я делаю все, что говорит лекарь, ты спишь с другой! Как давно, Рид?!
– Не твое дело, Мэл! Я здоровый мужчина и могу удовлетворять свои потребности, когда этого пожелаю! Прекрати реветь, гоблины тебя дери! Подумай о ребенке! Если из-за твоей истерики с ним что-то случится…, – сжимает кулаки. – Я пришлю тебе лекаря, делай все, что он велит, и не смей выходить из комнаты! Ты меня поняла?
Дверь хлопает с такой силой, что стена отдается дрожью. Смотрю на полотно, а перед глазами темнота. Яд разъедает душу. Не могу дышать, будто ребра сдавили стальные кольца удава. Не хочу верить, что все происходящее – реальность…
– Нужно успокоится. Все будет хорошо, малыш, – шепчу еще не родившемуся сыну, а слезы все равно топят глаза. Нужно дышать! Нужно дышать, как бы больно не было!
– О! Да ты поранилась! – раздается в дверях насмешливый голос, который я меньше всего хочу сейчас слышать. Тильда? С подносом в руках. Это ее отправил мне вместо лекаря муж?!
– Знаешь, это даже хорошо, что тебе сегодня не спалось. Рид думал избавиться от тебя после родов, а мне так не хотелось ждать, – ухмыляется, наполняя стакан мутной желтоватой жидкостью. Как же я ненавижу этот отвар. И ее.
– Что ты такое говоришь, Тильда? Как ты могла? – смотрю на ту, кого считала своей подругой. Она, ведь, была так добра. Я полюбила ее как сестру, которой у меня никогда не было. Я впустила ее в свое сердце, а она. Они!