– Барон Рысюхин, Юрий
Викентьевич?
– Да, это я. Что вам угодно?
– Ваш…а милость, – он сделал паузу,
выбирая, как ко мне обратиться, по титулу или по чину, и отдал
предпочтение первому варианту, поскольку я всё же числился в
запасе. Но выслуга при этом шла. Но – по Министерству финансов, к
которому относилась пограничная стража, но никак не относился я. Я
когда-нибудь свихнусь со всем этим.
– Ваша милость, – повторил он, уже
более решительным тоном, – вас желает немедленно видеть Его
Императорское Высочество!
– Мне стоит переодеться в «парадку»,
наверное?
– Нет-нет, там больше подошла бы
полевая, но и так хорошо. Александр Петрович сейчас на
стрельбище.
Маше одной, думаю, скучать не
придётся: когда мы поворачивали на углу коридора я обернулся и
увидел, как в нашу дверь стучится посыльный уже женского пола.
Стрельбище оказалось не слишком
быстро, вёрст двенадцать. Благо, ехали на автомобиле, хоть и не
быстрее двадцати пяти километров в час, и то – на отдельных
участках. И к моменту приезда мы с посланным за мной поручиком были
одинаково пыльными: открытый автомобиль с кузовом типа «карета без
оглоблей» этому сильно способствует. Потом, кое как выбив из себя и
друг из друга пыль, мы ещё минут десять шли пешком.
На стрелковой позиции прямо на
бруствере из мешков лежала «Крона», без сошников и каких-либо
других крепёжных приспособлений. Рядом два раскрытых ящика с
патронами. Метрах в четырёхстах что-то дымилось и суетились люди, а
перед рубежом ходил Александр Петрович со сложным выражением на
лице.
– Ваше Императорское Высочество,
барон Рысюхин по вашему приказанию прибыл!
– Благодарю. Вольно!
Потом Цесаревич вздохнул и
сказал:
– Заранее прошу прощения за то, что
мне сейчас придётся сделать. Самому не нравится, но это
необходимо.
После этого я почувствовал что-то
странное: лёгкое, почти незаметное чувство дезориентации, которое
тут же прошло.
– Отвечайте честно, полностью и без
утайки. Что вам известно о событиях в Туркестане?
Я начал рассказывать о последних
известных мне значимых событиях, что произошли в позапрошлом году,
но был прерван:
– Я имею в виду события этой
весны!
– Ничего, Ваше Императорское
Высочество!
– Кто-то надоумил вас заняться
разработкой этого оружия?
– Ни одна живая душа! – Надеюсь,
такая формулировка не вызовет никаких внутренних противоречий, ведь
деда живым не назовёшь.