– Нам нужна информация, знания, – сказал я, – уж точно не ваши
вещи и не ведро!
– Да! – вдруг сказала Маша, и сморщила нос. Ведро и сейчас
продолжало источать зловоние, даже после того, как старик его
ополоснул.
– Тоже не проблема, – расплылся старик в улыбке беззубым ртом, –
что рассказать? Где родился, где женился, где учился? Что
интересует?
– Не это, – сказал я, – нам нужно знать, что это за место, что
вы здесь делаете и почему… в общем, всё, что касается текущего
момента, а не вашего прошлого.
– Место? – старик тяжело вздохнул и, задрав подбородок, почесал
его снизу, – поганое место! Я называю его «казематы».
– Тюрьма, что ли? – сдвинул я брови.
– Не только, – прищурился старик, – обычно это ещё и защищённое
место в крепости… ну или на корабле, но в нашем случае крепость
лучше подходит!
– Но и тюрьма, да? – решила уточнить Маша, которая, как и я, не
поняла, опроверг старик значение этого слова или нет.
– И тюрьма тоже, – кивнул он.
– И кого же здесь содержат? – спросил я.
– И содержат, и охраняют! – сказал старик, – самое ценное, из
того, что есть.
– При всём уважении, – вздохнул я, – а можно говорить не
загадками, а просто рассказать нам, в чём дело?
– Можно, – удивился моей просьбе старик, – я вроде бы и
рассказываю! Вы извините, я с людьми почти не разговариваю, не с
кем просто, так что, может быть, что-то и неправильно делаю. Но вы
спрашивайте, поправляйте меня, я секретов чужих хранить не
собираюсь.
– Ну, давайте начнём по порядку, – кивнул я, поняв, что дед, в
самом деле, ничуть не стремился нас запутать, а просто изъясняется,
как умеет, – кому принадлежит это место? Кто хозяин? Кто здесь
главный?
– Принадлежит Воланду, будь он проклят во веки вечные, де Морту!
– спокойно сказал старик.
– А вы не боитесь так говорить? Вдруг мы от него пришли? –
удивилась Маша.
– Наоборот, я надеюсь, что вы от него пришли и передадите ему
то, что я сказал слово в слово… да вот только это вряд ли. Если бы
вы были от него, то не задавали бы эти вопросы, – вздохнул
старик.
– Ну, тут пятьдесят на пятьдесят. Мы потом тоже можем
рассказать, кто мы и как здесь очутились, – сказал я, – конечно,
если будет интересно.
– Не очень, честно говоря, – покачал головой старик, –
единственное, чего я хочу, так это умереть, но без греха
самоубийства. Очень боюсь на том свете расплаты за это… вы это, не
забудьте, что убить-то меня обещали, ладно?