А тут вдруг такой сбой. Такая промашка.
Оказавшись у дверей их квартиры, мать дрожащими руками попыталась вставить ключ в замочную скважину.
Ключ не вставлялся.
Неужели муж успел замки в двери поменять?
Выходило, что успел.
Из глубины квартиры доносилась веселая детская музыка. Значит, муж и сын дома.
Она принялась звонить.
– Кто там? – послышался голос мужа.
– Это я, Боречка, открой, пожалуйста, – зарыдала несчастная женщина, припав к двери лицом.
– Ты здесь больше не живешь, – последовал равнодушный ответ.
Говорить так у мужа имелось полное юридическое право: прописана Зоя была у родителей, в коммуналке. И таким образом никакого отношения к кооперативной квартире, подаренной Боречке родителями перед свадьбой, иметь не могла.
Зоя умоляла пустить ее к Славику. Муж был совершенно непреклонен. Он хладнокровно объяснял этой почти уже посторонней женщине за дверью, что своим отвратительным эгоистичным поступком она сама навсегда перечеркнула все, доверия у него к ней больше нет и быть не может.
«Посторонняя женщина» рыдала и умоляла простить и поверить, что больше подобного не повторится. Рыдания матери услышал Славик и тоже заплакал в голос.
– Папа, пусть мама войдет, – слышала провинившаяся и непрощенная мать просьбы сыночка.
– Она раньше должна была думать о последствиях. Голова обычно дается, чтобы думать, а не для блуда и похабных мыслей, – пояснял Борис Леонидович сыну.
Он был непреклонен несколько дней.
Эти дни Зоя провела, почти не отходя от двери, за которыми скрывался неумолимый супруг с сыном, постепенно переходящим на сторону отца. Через пару дней Славик, уже не плача, объяснял маме, что она сама виновата и что он хочет жить с папой и только с папой. А она пусть им не мешает.
От двери женщина отходила только в туалет (пускали сердобольные соседи). Не ела ничего: кусок в горло все равно бы не полез. Спала, сидя на лестнице, прислонившись к холодной стене. Она очень боялась, что, если отлучится надолго, муж увезет Славика в неизвестном направлении и найти ребенка уже не получится. Сейчас по крайней мере она могла быть уверена, что находится рядом с сыном.
Наступило первое сентября. Предполагаемый и давно ожидаемый праздник. Зоя очень надеялась, что муж смягчится перед этим днем и простит ее в последний раз.
Выглядела она просто ужасно: настоящим бомжом.