— Я не хотела пускать себе кровь, чтобы обрести силы, — тихо оправдывалась я, понимая, что она говорит о вчерашнем. — Это вышло случайно — заноза, которую я вовремя не вытащила из пальца. Я никогда не хотела уподобляться им.
— Тот маг крови… Я рассказывала тебе, почему мне удалось спасти тебя и других детей?
Я подобралась, облокотилась на стол и жадно произнесла:
— Нет.
Витания улыбнулась с доброй печалью и отклонилась на спинку стула:
— Он собрал вас всех вместе, в доме на краю деревни, и я почти уверена, что не для того, чтобы убить. Мне кажется, в некоторых из них против воли живёт что-то доброе, что-то, что нельзя задавить холодным рассудком и взращённым в них бесчувствием к врагу.
— Но мой шрам, — не согласилась я. — Он пытался меня убить, когда ты появилась!
— Маги крови не пытаются, они убивают. А ты, будучи очень смелой, не хотела, чтобы он сжёг твой дом; маленькая и напуганная девочка с веткой в руках против могущественного мага крови. Полагаю, он просто хотел тебя спугнуть.
Я была самой младшей из детей, самой тощей и маленькой, я выбралась из дома, в который нас согнал маг крови, через узкое окошко в крыше — у дверей и окон стояли его псы. Моих родителей убили у меня на глазах, но я не могла позволить ему уничтожить и наш дом тоже — больше мне нечего было терять. Он смеялся мне в лицо, которое затем изуродовал, полоснув по нему плетью огня.
Я рыдала от счастья, когда Витания и другие эльфы его убили.
— Ни за что не поверю, что маг крови хотел оставить детей полукровок в живых.
— Это твоё право, но, прошу тебя, помни, что чужая душа полна тайн и загадок.
Я снова посмотрела в окно, а Витания продолжила сбор трав. Мы помолчали некоторое время, а затем я вновь обратила взор на эльфийку:
— Витания, почему ты забрала с собой сюда только меня?
Эльфийка не торопилась с ответом, она осторожно свернула тряпицу, отодвинула куль в сторону и лишь потом посмотрела мне в лицо. Улыбнулась с грустью:
— Я ждала этого вопроса и всё думала — когда? Знаю, тебе здесь нелегко приходится… Тебя сильно ранили, Летавия, тебе нужна была помощь, и я могла её оказать только здесь.
— Ну а потом? Когда я поправилась? Почему меня не отдали в семью других полукровок, как остальных детей из моей деревни? Это… Из-за шрама? Никто не захотел забирать к себе изуродованного ребёнка?