В какой-то момент она уже решила, что продуктивнее пойти в столовою, а потом поискать в местных книгах что-нибудь нужное про этот Переход, благо вчерашний поход в город и вывески показали, что с чтением проблем не было, как в голову пришла идея. Если не удается от мыслей избавиться – то надо попробовать на них сосредоточиться. Удалось же ей в прошлую ночь сосредоточиться на поляне, так? Можно и сейчас попробовать. А рука пусть пишет…
Альба начала прокручивать в голове не отдельные даже слова – а целые предложения, словно представляя происходившее вчера. Вот они с Сигурн пропускают дилижанс. Вот она видит ровные черепичные крыши, темный замок и летающий квартал. Вот они идут по каменной мостовой под цоканье копыт. Вот Альба вдыхает ни с чем не сравнимый аромат свежего хлеба в таверне…
Желудок забурчал, отрывая от мыслей. Руку едва судорогой не свело, но, когда Альба перевела взгляд на несколько замызганный чернилами пергамент, ее счастью не было предела. Получилось! Да, кое-где даже на ее не самый грамотный взгляд с падежами и склонениями была беда, а вместо запаха свежего хлеба почему-то появился запах свежих пирожков, о которых она на секунду подумала, вспомнив Сигурн, но все-таки – ей удалось!
Конечно, выглядело это как каракули десятилетки… А ведь она у себя дома курсовые без проблем писала, сложными терминами владела…
Альба тряхнула головой. Писала. Владела.
Альтернатива нынешней писанине – мозг, по дороге растекающийся. И ей эта альтернатива не нравилась. Тем более что еще пара дней до начала семестра есть, натренируется. Если что – попросит возможности устно отвечать. Да и писать конспект ведь не сплошной стеной текста нужно, с опорными словами как-нибудь справится. Вроде как ее же все равно не исключат… В общем, придумает что-нибудь. Отступать-то некуда, позади… Да ничего позади. Только вперед.
Поесть, в библиотеку – и дальше писать вечером, чтобы все-таки каракули в нормальные записи превратить.
Столовая занимала отдельный корпус. Судя по часам, висевшим на входе около рядов рукомойников – Альба почти опоздала. Надо будет все-таки подумать как занятия потом не просыпать… Руки с трудом отмылись от остатков чернил.
Столовая от той, что была в ее университете, отличалась только размерами да традиционной уже старомодностью лакированной мебели. Ну и тем, что поваром тут был здоровенный детина, серокожий и с крошечными рожками между черных волос. Альба себя чуть за руку не ущипнула, пока тот взвешивал и высчитывал на допотопных счетах, тех, что с бусинами, плату за ее картофельное пюре и сосиски со стаканом чая. Впрочем, если не брать в расчет цвет кожи и, собственно, рога, повар был как повар. И насчитал немного.