– Сволочь! – с чувством процедила Мария, всхлипывая сквозь ювелирные пальцы.
– И ее завещание будет исполнено, – твердо сказал Юра, пристально взглянув на Марию и не обращая внимания на ее реплику. И еле слышно добавил: – Даже если она фокстрот потребует.
Наскоро утерев заплаканное лицо скомканным платком, Мария презрительно взглянула на заказчика и вышла в зал. Когда она открывала дверь, орган Баха вперемежку с тетиными рыданиями обдал нас с головы до ног. Юра поморщился, чуть согнувшись, будто его несильно ткнули под дых.
– Есть сердечные капли, – предложил я ему, облегченно выдохнув. В ответ он лишь не глядя отмахнулся.
– Ладно… выключай, – медленно произнес он. – Я свое слово сдержал. Был орган.
Хищная игла перестала жалить виниловые канавки, отчего Бах исчез посреди аккорда. Подойдя к двери в зал, заказчик замер, повернулся и спросил, глядя куда-то далеко сквозь меня:
– И зачем он ему понадобился, орган этот?
Затем недоверчиво прищурился, словно прислушиваясь к какой-то мысли.
– А может, и впрямь, а? – тихонько пробурчал он себе под нос, горько хмыкнул, покачав головой, и, аккуратно открыв дверь траурного зала, исчез среди родственников дяди Миши.
«Вот вам, Иоганн Себастьянович, и сила искусства. Неужели, действительно… – думал я, вспоминая последнюю фразу заказчика и убирая пластинку в потрепанную бумажную обложку, – …неужели дядя Миша и впрямь просил орган, зная, как он подействует на тетю Полю?»
Плохотнюк сдержал слово, данное мне сегодня с утра. Признав мой секционный подвиг, на который сам не был способен, он самостоятельно одел девять постояльцев нашего холодильника, подготовив их к завтрашним выдачам.
– Ну, как там? Отдал, все гладенько? – спросил он, появившись в комнате отдыха и заваривая свой любимый фруктовый чай, отчаянно смердящий каким-то фальшивым химическим фруктом.
– Отдал, конечно… Нормально все. Дуэль небольшую наблюдал.
– Чего? Какую дуэль? Кто с кем? – напряженно замер Плохиш, перестав помешивать красноватое пойло.
– Кто с кем? Живые с мертвыми, если я правильно все понял, – задумчиво ответил я.
– В смысле?
– Живые и мертвые против живых и живых.
– Слушай, Тёмыч, хватит мне в мозги гадить! Скажи нормально, что было-то?
– Да родственники чуть поспорили. Все нормально, мы здесь ни при чем, – улыбнулся я, глядя на встревоженного Борьку.