— Расскажу. Во сне, — согласился магистр Хео. — А сейчас вспомни тот день, когда ты впервые создала магический сон. Что ты через него протащила?
— П-пирожное, — с запинкой отозвалась я. Близость мужчины нервировала, и я еле могла соображать.
— Какое оно было? Сладкое? Вспомни вкус, запах… — отрывисто скомандовал магистр Хео.
— Ну… — я задумалась. — Белое.
— А на вкус? — настаивал мужчина. — Мне нужно, чтобы ты вспомнила все детали.
— Не знаю, — отозвалась я, судорожно натягивая на себя одеяло, потому что мужчина махнул рукой и чуть задел мое бедро. — Его тут же забрала сестра Аурелия.
— Тогда потом, когда тебе его отдали. Или когда ты купила его в другой раз, — в тоне мужчины послышались нетерпеливые нотки.
Мне вдруг стало нестерпимо стыдно признаваться в том, что это был единственный раз, когда пирожное попало мне в руки. Наверное, аристократу сложно такое представить… На одну его люстру можно купить целый кондитерский магазин.
— Откуда у приютской сироты деньги на пирожные, — выдавила я. — Все, что я знаю, это то, что оно было белое, магистр Хео.
На удивление, он не стал больше настаивать и мучать меня расспросами о пирожном. А вместо, немного помолчав, скомандовал:
— Считай до трех.
Повернув голову, я обнаружила, что хоть кровать и огромная, но он лежит совсем близко — на расстоянии локтя. Взгляд уже привык к темноте и выхватывал отдельные фрагменты: его глаза, слабо мерцающие в лунном свете. Белая рубашка с закатанными манжетами. Меня снова заколотило от ужаса. И, похоже, от холода, потому что с потолка, кружась, мне на лицо упали первые снежинки…
—Я ни за что не усну, — пробормотала я и, закрыв глаза, дрожащим голосом произнесла: — Один, два…
13. 13
— Ты знаешь, почему мастерство плетения снов считается опасным? — спросил магистр Хео.
Мы неспешно брели по крытой галерее, соединяющей два корпуса академии. Последние лучи заходящего солнца вызолотили серые камни, и сугробы, толстым одеялом укрывшие двор, мягко сияли в подступающих синих сумерках.
Я на секунду задумалась, вспоминая, чем меня страшала настоятельница монастыря.
— Потому что во сне можно навредить? — предположила я, приноравливаясь к мерному шагу магистра. Вот всегда бы так и преподавал! А то: раздевайся, спи! Кстати… Я нахмурилась, но мысль уже ускользнула.