- Так
точно, Вашбродь!
- Вот и
ладно. Черновики можете уже сейчас набрасывать начинать. Так… А вы
законы Империи-то знаете?
- Не
извольте беспокоиться, Вашбродь. Знаем в достаточности. Мы с Мишкой
вместе у нотариуса в секретари учились.
- Ишь ты… А
сюда как занесло?
- А
надоело, Вашбродь. Вот и сбегли до полку.
- Ага…
«Надоело», стало быть?..
-
Ну…
- Да рожай
уже, бегунок, хренов.
- Лаялся он
больно уж похабно, Вашбродь. Вот и дал я ему раза с горяча. А Мишка
добавил. Да… А он, гад, давай городового кликать – тот и
прибежал…
-
И?
- Ну… Мы и
ему дали… А потом в станицу сбегли. А там аккурат охотников в полк
выкликали. Ну и пошли мы в полк, - покаянно бубнит
Григорьев.
-
Хулиганьё… Как вас, казаки, к нотариусу-то занесло?
- Да батьки
погнали. Мол – грамоте обучитесь, людями уважаемыми будете… А с
батькой-то поспоришь разве? Я, вон, попробовал раз – месяц сесть не
мог после нагайки его. И пошли, куды деваться-то… Мы ж в семьях
наших – я третий, а Мишка четвёртый сыны. Нас не жалко…
- Ясно с
вами, - усмехаюсь я, - Бумаги-то сделаете?
- Так
точно, Вашбродь! Сделаем!
- И вот ещё
что. Напишите от моего имени представление на производство в чин
подхорунжий вахмистра Вахромеева Степана Гордеевича, - слышу
обалделое кхекание Гордеича, - и продолжаю, обращаясь уже к нему, -
Да, Гордеич! Сразу после войны готовься в Оренбург ехать на
хорунжего экзамены сдавать.
- Спасибо,
Вашбродь… - сипит Гордеич.
- Так не на
чем пока, Степан Гордеич. Ладно, казаки. Задачу уяснили?
- Так
точно, Вашбродь!
-
Приступайте тогда. А то скоро те корейцы сюда приедут – набегаемся
с ними, чует моё сердце.
***
Предчувствия меня не обманули. С корейцами мы
набегались. Точнее – я. Для начала я висел над душой у наших и
корейских писарчуков и переводчика, добиваясь максимальной
отточенности и выверенности формулировок в оформляемой
документации. Притом несколько раз выносил мозг Киму и двум другим
корейским сержантам, добиваясь написания рапортов о прорыве из
японского тыла, списка потерь, и списка наличного состава. Потом я
мотался вдоль колонны, проверяя организацию, размещение и прочая.
Потом мотался вдоль неё же на марше, добиваясь максимально
возможной скорости движения.
Потом я
метался по нашему лагерю, определяя точку их размещения. Потом
ругался с прибывшим по их душу жандармским ротмистром, выкручивая
оптимальную фильтрацию, в целях недопущения формального подхода. И
только после всего этого попал на конец на приём к полковнику
Кульневу, от которого выхватил знатный фитиль за самоуправство и
написание документов от его имени без его ведома. После того
фитиля, правда, командир те документы подписал и при мне отправил
их с нарочным в штаб Маньчжурской армии Куропаткину и в Уссурийск,
приказав предварительно дать телеграмму по сути вопроса генералу
Колюбакину.