Краснеет буквально до корней своих мышиного цвета волос, собранных в несуразный пучок. Отшатывается от лифта. Опускает взгляд.
Походу ее снова отпустило. И теперь ей неловко за то, что между нами произошло.
И мне неловко. Хотя это же детский сад какой-то. Подумаешь, потрогал! Это даже прелюдией не назвать.
— И куда собралась? — холодно спрашиваю. — За новой дозой?
Вскидывает на меня виноватый взгляд:
— Н-нет, — мямлит, прячет свои дрожащие пальчики в длинные рукава. — Простите. В-вы все не так…
Дверь лифта хочет закрыться. Бью по кнопкам. Ловлю тонкую ручку, и затягиваю девицу в кабину. Грубо припираю к стенке, нависая над ней:
— Значит трахаться идешь? — у меня в груди клокочет какая-то необъяснимая ярость. А еще этот ее запах… Блядь, почему он меня так бесит?! — Разве я не велел не высовываться из номера?! Еще раз увижу тебя с этими мудозвонами — положу всех!
— Я-я п-просто, — поднимает на меня свои виноватые глазки, — я х-хотела… в лес.
— Чего? — хмурюсь непонимающе.
— Хотела в л-лесу погулять, пока не уехали. Г-говорят, там с утеса вид красивый открывается, — глядит на меня с надеждой, будто спрашивая разрешения. — Я хотела одним глазком…
— Нет.
Вздыхает шумно:
— П-почему?
Потому что ты не в адеквате. Нестабильная наркоманка. И неизвестно, что тебе может стукнуть в голову на том утесе.
И почему меня это беспокоит?
— Потому что я не разрешаю, — отвечаю без лишних объяснений.
А внутри будто горит что-то. Словно кровь закипает. Кожа пульсирует.
Алена покорно опускает голову.
Мои пальцы будто магнитом притягивает к ее румяной щеке. Она удивленно вскидывается:
— Я не п-пойду. П-правда! Простите, что ослушалась! Этого больше не повторится! — клятвенно заверяет меня, будто ждет, что я буду ее наказывать за то, что она ушла из номера.
Блядь, и почему меня от нее так мажет?!
— Значит, послушно сделаешь все, что я прикажу?
Кивает дуреха. А я больше не могу противиться этому притяжению.
— А что, если я захочу, чтобы ты взяла в ротик мой член и высосала его до последней капли? — хриплю я, чувствуя, что начинаю слетать с катушек.
Ее блядские глаза становятся еще больше, а губки удивленно округляются.
По тому, как она краснеет можно было бы решить, что она и вовсе никогда ничего подобного не делала. Сжимается вся. Кусает губы.
Но я-то видел, какой она может быть…