Я не считаю себя профессионалом, так время от времени балуюсь.
Уж очень здорово ощущать беспредельный кайф, полет и даже
всемогущество, когда отталкиваешься с точно рассчитанной силой от
балки, с переворотом перемахиваешь стены, в прыжке меняешь форму,
уже волком приземляешься на колышущуюся площадку, снова взмываешь в
воздух и дальше... Это непередаваемо. И там часто тусуются те
немногие люди, которых я могу назвать своими приятелями.
Два часа занятий с Натаниэлем пролетели незаметно. Он гениальный
педагог и психолог. Он не диктовал мне лекции и не читал
нравоучения о правилах поведения с эльфийскими малышами. Нет, Натан
начал расспрашивать обо мне, о моей деревне, о маме и братишках,
при этом с живым интересом выслушивал мои нелепые истории. Сначала
мне было очень неловко говорить о том, как мы по утрам бегали к
колодцу за водой для чая или о том, как мама заставляла мыть полы
по субботам. Но Натан не выказывал никаких признаков нетерпения или
брезгливости, наоборот, он в ответ рассказывал о своем детстве или
о том, как он растил своих детей. На каждую мою историю он отвечал
своей, эльфийской.
Несмотря на неплохую психологическую подготовку я не сразу
поняла, что это и есть само обучение. Он умело подвязывал к моим
самым глубоким детским воспоминаниям особенности воспитания эльфов,
в результате при любом действии у меня автоматически будет
всплывать в голове и то, как это делается у них.
Спустя час таких разговоров по душам Натаниэль спохватился, что
я только после работы и, скорее всего, голодная. Несмотря на мои
смущенные отнекивания, он поднялся и стал наливать в электрический
чайник воду, доставать откуда-то блюдца и чашки. Пока он суетился
по хозяйству, хотя какое там суетился - спокойно организовывал
чаепитие, я смогла наконец хорошенько разглядеть его.
Насколько я помню из учебников, седина у эльфов начинает
появляться ближе к 440-450 годам. И раз Натан - мастер-хранитель
традиций, то возраст скорее стоит увеличить, а не уменьшить.
Забавная это штука - разница в скорости взросления: Натан - уже
старик по меркам своего народа, ему осталось прожить жалкий клочок
времени, но спустя пятьдесят лет, когда он будет на пороге смерти,
я, еще совсем молодая девушка, также буду старухой. Более того,
если взглянуть на нас через двадцать лет, он практически не
изменится, разве что седины прибавится, а я стану толстой ворчливой
мамашей. Хотя это я, конечно, загнула: через двадцать лет
закончится мой первый выпуск, и никаких детей у меня не будет.