– Срань Господня! – по-киношному ругнулся Штепа. – Это кто же из них сделал? Оба?..
Слободчиков хмуро глянул в его сторону, что-то заметил прямо по курсу, подбежал. К машине подбежал – «шестерка», вся искорежена. Рядом – тоже трупы. И асфальт весь в бурых, уже подсохших пятнах…
Где же ребята? Твою мать, где Меркурьев и Зверев?! Если они стольких покрошили, то куда же сами-то делись?.. Капитан Слободчиков растерянно топтался на месте. Дальше не видно ничего и никого – ни трупов, ни следов, никого вообще. И врага не видно.
– Нужно прочесать округу, – глухо произнес подошедший Ракитин. – Может, еще найдем их.
Отвернулся, зачем-то отсоединил магазин, тупо глянул на блестящее тельце верхнего патрона, защелкнул обратно. Вот сука! Не надо было их отпускать – приказал и баста! Приказы командира не оспариваются и не обсуждаются. Развели демократию. Да нет – детский сад развели! Ясновидение, предчувствие… Предчувствие чего – смерти?.. Куда понесло вас, братишки?!. Горькая гримаса исказила лицо командира. Он повернулся к своим:
– За мной.
Все, включая формального командира группы Подольского, беспрекословно подчинились. Четыре фигуры в камуфляже, с оружием наперевес и с болтающимися противогазными сумками на поясе двинулись вперед.
Пропасть, гора. Падение, взлет. Вниз, вверх. Ух ты, круто! Только вот голова слегка кружится, оно и понятно – американские горки, блин!
Но – темно. Как у негра в ж… в брюхе. Ха! Он решил больше не ругаться, ведь он может скоро стать отцом. Какой пример даст дочери… А почему не сын. Нет, точняк, я уверен – дочка будет. Дочка?.. Так это…
Где?.. Где это? Что с ним такое? Где друзья, Леха, Тамара?..
– Где все?! – заорал он. Или подумал, что заорал.
Ох как плохо! Чертовы американские горки… гонки… Тошнит что-то. Хреново мне…
Это же…
Память урывками, толчками, багряными ошметками возвращала в прошлое. Что-то было, что-то такое… Был бой. Кровавая сеча… Да, он рвал врагов зубами и руками! Крошил их. А потом – потом он умирал. Весь поломанный, в кровище – своей и чужой, издыхая, на автомате полз к домам. Где когда-то жили люди.
Заполз в открытую дверь брошенной квартиры. Там зарылся в кучу тряпья. И – умер?
Нет! Не умер.
Не умер, не умер, не умер!..
– Я жив, суки! Жив! Ж-и-и-ив!..
Он раскидал тряпки вокруг себя. Извиваясь, попытался встать. Нету сил – вообще никаких. Как наколотая на иголку букашка. Только трепыхаться остается.