Последнюю реплику Теа пропустила мимо ушей.
– Рикард слышал от кого-то, что тот из вас, кто получит эту должность, станет следующим командиром.
– Командиром? – Юн негромко рассмеялся. – Ну, это мне вовсе ни к чему.
– Не говори глупости, Юн.
– Я и не говорю, Теа. Мы с тобой куда важнее. Скажу, что не рвусь на должность управляющего, и мы объявим о помолвке. Я могу заняться другой важной работой. Экономисты Армии тоже нужны.
– Нет, Юн, – испуганно сказала Теа. – Ты у нас самый лучший и должен работать там, где принесешь максимум пользы. Рикард мой брат, но ему недостает… твоего ума. Все-таки с объявлением о помолвке можно пока повременить.
Юн пожал плечами.
Теа взглянула на часы:
– Сегодня тебе надо уйти до полуночи. А то Эмма вчера в лифте сказала, что встревожилась, когда у меня среди ночи хлопнула дверь.
Юн спустил ноги на пол.
– Не пойму, как мы только можем тут жить.
Она посмотрела на него с укоризной:
– Здесь мы, по крайней мере, заботимся друг о друге.
– Н-да, – вздохнул он. – Заботимся. Ладно, тогда спокойной ночи.
Она придвинулась к нему, скользнула ладонью под рубашку, и он с удивлением почувствовал, что рука у нее влажная от пота, будто она только что разжала кулак. Она прильнула к нему, ее дыхание участилось.
– Теа, мы не должны…
Она замерла, потом со вздохом убрала руку.
Юн недоумевал. До сих пор Теа не делала попыток приласкаться, наоборот, словно бы побаивалась физического контакта. И он ценил эту ее стыдливость. А она вроде как успокоилась, когда после первого свидания он сказал, что в уставе написано: «Армия спасения считает воздержание до брака христианским образцом». И хотя кое-кто полагал, что слово «образец» и слово «предписание», которое в уставах используется применительно к табаку и алкоголю, все ж таки неравнозначны, он не видел причин из-за такого рода тонкостей нарушать данный Богу обет.
Он обнял ее, встал, вышел в туалет. Запер за собой дверь и открыл кран. Подставил руки под струю воды, глядя в зеркало, где отражалось лицо человека, которому, вообще-то, полагалось быть счастливым. Надо позвонить Рагнхильд. Покончить с этим. Юн глубоко вдохнул воздух. Он вправду счастлив. Просто иные дни несколько напряженнее, чем другие.
Он утер лицо и вернулся к Теа.
Приемная травмопункта на Стургата, 40, залитая резким белым светом, в это время суток, как обычно, здорово напоминала человеческий зверинец. Какой-то трясущийся наркоман встал и ушел через двадцать минут после появления Харри. Как правило, они и десяти минут не могли высидеть. Харри хорошо его понимал. Во рту он по-прежнему ощущал вкус спиртного, пробудивший давних его недругов, которые отчаянно закопошились внутри. Нога жутко болела. А поход на контейнерный склад – как девяносто процентов всех следственных действий полиции – ничего не дал. «Ладно, свидание с Бетт Дэвис отложим до следующего раза», – пообещал он себе.