– Мне не надо было спрашивать, – ответила Хлои. – Счет открыт на наше общее имя. Я не намеревалась тратить ни пенса из этих денег, но не собираюсь извиняться за свой поступок. Лиз заслужила того, чтобы у нее были достойные похороны.
Лоренцо пристально смотрел на Хлои. От него не укрылась ее неуверенность, и все же она продолжала оправдывать свои действия. Он знал, что Хлои неравнодушна к нему, и непрошеные чувства поднимались в его душе в ответ.
Лоренцо выбрал Хлои себе в жены, считая, что она будет верной и надежной, какой была все время, когда работала бухгалтером. Но получилось все не так, как он хотел. Хлои ушла от него. Потом пыталась избегать любого общения, даже когда у нее возникли финансовые проблемы.
– Это гордыня помешала тебе обратиться ко мне за помощью, – произнес Лоренцо. – Тебе было легче украсть мои деньги, чем поговорить со мной.
Хлои прерывисто вздохнула и посмотрела ему прямо в глаза:
– Я не рассчитывала, что ты позволишь мне ими воспользоваться. Ты ведь не знал Лиз по-настоящему. Видел ее лишь пару раз.
Лоренцо яростно выругался. Потом, нахмурившись, взглянул на малышку, которая начала хныкать и возиться на руках у Хлои.
– Кем ты меня считаешь? – сердито спросил он. – Думаешь, я настолько мелочный, что не оплатил бы похороны?
Глаза Хлои казались яркими и огромными на невероятно бледном лице. Она, кажется, была напугана его восклицаниями не меньше, чем малышка.
– Я не знаю, – произнесла она дрожащим голосом. – Хотя мы и женаты, но, похоже, я тебя совсем не знаю.
Она перевела взгляд на ребенка.
– Я не могу сейчас разговаривать. – Она тихонько качала Эмму, ласково успокаивая ее. – Она, наверное, голодная. День был таким долгим. Мне надо отнести ее домой. – Хлои поднялась.
Она стояла перед ним, такая маленькая и неуклюжая, в несуразном темно-сером одеянии, в котором утонула ее крошечная фигурка, и странно смотрелась с ребенком на руках. Белокурые волосы бесформенной массой свисали почти до плеч, бледность кожи поражала.
На фоне свежей зеленой травы и ярких розовых лепестков она казалась бесцветной, словно вышла из кадра черно-белого кино – какой-то старомодной мелодрамы.
Хлои была здесь чужой.
Злость Лоренцо вдруг испарилась. Ему нужно было забрать ее отсюда. Он не мог разговаривать с ней в этом тихом церковном дворе.