Это был тот самый крутой клиент, перед которым склонился Рома… Чупраков Василий Георгиевич, гад, сволочь и мразь. И совершенно непонятно, почему он ее не узнает. Интерес есть в его глазах, даже восхищение, а узнавания нет. Может, притворяется? Я не я, и корова не моя. Блудливая корова…
– Это у вас шутки такие?
Диана чувствовала, что интерес к ней остался, но одновременно она ощутила тревогу. Как бы сейчас охранников своих он к себе не кликнул. Они в коридоре сидят, как псы на цепи, разве что не зарычали, когда увидели Диану. Кто такая? Что нужно?.. Правда, среди них не было Андрея с его компанией, которая фактически сломала Рому. Так бы они вопросы не задавали, сразу бы завернули Диану обратно, чтобы она цианистый калий в капельницу вдруг не добавила. Они-то ее знали.
– Да, это у меня шутки такие, – кивнула она.
Объяснение с его охранниками в ее планы не входило.
– Но в каждой шутке есть доля истины… Ты что, не узнаешь меня?
– Вы ведете себя так, как будто я должен вас узнать… И почему вы со мной на «ты»?
Голос у Чупракова болезненный, слабый – не сравнить с тем трубным басом, которым он общался с ней в кабинете.
– А вы что, правда ничего не помните? – озадаченно смотрела на него Диана.
Он действительно забыл про тот вечер.
– А что я должен помнить?
– А то, что ты со мной в прошлую пятницу сделал?
– Что я сделал?
– Я смотрю, тебя сильно по голове ударили…
Люда сказала, с каким диагнозом поступил больной из третьей палаты. Ушиб головного мозга, внутричерепная гематома, но про амнезию она ничего не говорила, а без нее, похоже, не обошлось.
– Сильно, – кивнул он.
Его ударили бейсбольной битой по затылку. Казалось бы, только шишку набили, голову даже перевязывать не пришлось, зато под черепной костью проблемы. Пострадавшего телохранителя уже выписали, а он до сих пор в больнице. Возможно, потребуется операция…
– А что я с вами сделал?
– Слушай, а может, ты придуриваешься? – продолжала обращаться к нему на «ты» Диана. – Может, нет у тебя никакой амнезии?
– Есть. Частичная. Здесь помню, там не помню, – улыбнулся он.
Сейчас Чупраков не был похож на себя прежнего – жестокого, матерого, спесивого и циничного. И не хмурился он, может, поэтому единственная морщина на его лбу разгладилась. А может, и не было никакой морщины, не исключено, что Диане показалось. Ведь там, в кабинете, царил полумрак, простреливаемый разноцветными лазерными лучами из танцевального зала.