– От этих не откупишься, – неожиданно подал голос Шипша.
– Ты их знаешь? – спросил татарина Афанасий?
– Слыхивал, – коротко ответил татарин и поднялся на ноги, держа в руках поблескивающую саблю.
– Так что делать-то?
– Плыть быстрее. Нелься их на полет стрелы потпускать.
– Эй, на веслах! – крикнул Афанасий. – Ну-ка, налягте ради спасения православных душ.
Гребцы опустили лопасти в воду. Струг рванулся вперед, зазвенела оснастка, заскрипели доски днища. За кормой вспенилась и закипела вода. Увидев, что корабль прибавил ходу, татары на лодках заорали, вздели копья, замахали кривыми саблями, натянули луки. Первые стрелы легли далеко от борта, но расстояние неумолимо сокращалось.
– Вот черти, – не то с уважением, не то с досадой произнес Афанасий, глядя, как отчаянно несутся по волнам кривобокие лодки, как остервенело работают веслами полуголые гребцы, как скалятся лучники, вновь натягивая короткие луки.
– Щитами прикрывайся, – бросил он, не оборачиваясь.
Те, кому не хватило места у весел, расхватали заранее поднятые из трюма деревянные щиты и подняли их, заслоняя гребцов.
Несколько стрел глухо ткнулись в окованные железом круги и посыпались за борт, убойной силы в них все еще не было.
– Эй, Мишаня, а ну, пужни их. Авось отстанут.
Михаил улыбнулся, развернул пушечку и вдавил фитиль в запальное отверстие. Сырой порох зашипел. От грохота заложило уши. Нос струга вздрогнул, окутался клубами сизого дыма. Горячее крошево картечи взбило фонтаны воды перед самым носом одной из лодок. Оттуда донеслись крики ярости и злости, новый дождь стрел осыпал тверской корабль. Одна воткнулась в мачту, другая оцарапала руку гребцу. Тот вскрикнул, выпустил весло.
– Заряжай! – заорал Афанасий.
– Да заряжаю уже, – сквозь зубы процедил Михаил, заталкивая в жерло орудия новый мешочек с камешками.
Не дожидаясь приказа, он выпалил. Заряд лег кучно. Перед носом ближней лодки встал столб воды.
– Миша, не время пужать уже! Насмерть пали! – вскричал Афанасий.
– А я как палю? – прошипел Михаил, заталкивая в пушку новый заряд и обжигаясь о горячий ствол. – Подвинься, Афоня, простор загородил.
Купец шагнул в сторону. Пушка рявкнула у самых его колен, выбросив в сторону преследователей огненный хвост. Ближайшая лодка расцвела кровавыми хризантемами, лепестки которых мешались с вырванной из досок щепой. Люди горохом посыпались за борт. Поплыли по воде алые пятна и шерстяные клочья, вырванные из татарских одеяний.