Небо, затянувшееся было тучами, очистилось. Серп молодого месяца повис над головами неприятным напоминанием об иноверцах. Крупные холодные звезды уставились с небосвода, будто чего-то ожидая.
Первым затянувшееся молчание нарушил Андрей.
– Таки не задалась поездочка, – вздохнул он.
– Да, потеряли товар. И сами голы, да босы, да неизвестно где, – поддержал его Хитрован.
– Чего ж неизвестно? Известно. На Волге мы, верстах в двадцати от Хаджи-Тархана, правда, на другом берегу, по течению судя, но это уже ерунда. Рассветет, туда пойдем, – сказал Михаил.
– И что там делать будем?
– К Касим-султану наведаемся. Почто беззаконие чинить позволяет, спросим. Товар обратно потребуем, – ответил Михаил.
– Так он тебе и отдал, – покачал головой Андрей. – Не без его ведома те татаре на нас напали, да и откуда у кочевников быть галере венецианской постройки, как не от хана самого?
– Не хана то люди были. Кайтаки скорее, а они Ширвану подчиняются.
– Это Шипша-гад на нас разбойников навел, – окрысился Хитрован. – Он всю дорогу на берегу с кем-то разговоры тайные вел.
– На Шипшу не клевещи, – одернул его Михаил. – Он честно сражался. Пока все за борт сигали, с саблюкой малой на разбойников кинулся. Две стрелы на моих глазах принял. Честный был купец. А галеру и угнать можно, у того же Касим-султана.
– Прав Михаил, не след нам в Хаджи-Тархан соваться. Если замешан Касим в разбое, сам нас порешит по-тихому, чтоб не трепались. У разбойничков соглядатаи везде. На базарах, в заведениях едальных, просто по деревням. Если прознают о том, что мы идем правды искать, точно прибьют. Да бросят в степи воронам на съедение. Нет на них управы, – грустно подытожил Афанасий.
Купцы, грустно покивав головами, согласились. Затихли.
– А Мехметка где? – спохватился он.
– За борт он упал, видел я, – откликнулся кто-то из племянников. – Наверное, утоп али в полон попал.
– Ежели в полон попал, то вывернется, умен. А вот ежели утоп…
– Чего о персе горевать, впору о себе думать. Что делать-то будем? – не выдержал кто-то.
– Надо к самому Ширван-шаху в Шемаху[21] подаваться, – сказал Михаил. – Только он наша надежа.
– Это почему еще? При чем тут сиятельный Фаррух[22], царь шемаханский?
– А вы тех людей на галере разглядели?
– Нет, не разглядели. Не до того было, чтоб их разглядывать, животы спасали, – понеслось со всех сторон.